Читать книгу - "Шотландец в Америке - Патриция Поттер"

А самым заветным желанием Габриэль было снова обрести прежнюю близость с Дрю, но она опасалась, что это уже невозможно.

Хотя все неуклюже старались ей помочь, весь день она была занята. Даже слишком. В ее фургоне расположились уже три новорожденных теленка, которых, смущаясь, поручили ее заботам погонщики. Сэмми уже достаточно подрос, чтобы находиться рядом с матерью, но каждый вечер Габриэль надо было отыскивать для других телят их матерей, и ей пришлось привязать им на рога разноцветные лоскутки. Верный принял на себя обязанность охранять телят и загонял их обратно в фургон, чтобы они куда-нибудь не убрели. Билли Бонс тоже требовал ее внимания и, конечно же, Сэмми — не говоря уже о вечно голодных погонщиках.

Дни в постоянных хлопотах проходили быстро, но душевное одиночество становилось все глубже и острее, все больнее и пронзительнее. Кингсли не скрывал, что постарается как можно скорее нанять нового повара, и время текло неумолимо, как песок в песочных часах…

Габриэль оторвала взгляд от сковородок и увидела, что в лагерь галопом скачет Кингсли. Это значит, что он узнал важные новости. Его быстро окружили свободные от дежурства погонщики. Она тоже неуверенно подошла ближе.

— Военные говорят, что дали хорошую взбучку индейцам киова… Лейтенант утверждает, что армия одержала славную победу, — добавил Кингсли довольно сухо. — Ну, военные всегда так говорят, даже когда им хвост накрутят, но они утверждают, что опасности больше нет. По крайней мере, со стороны беглых индейцев.

Погонщики радостно зашевелились.

— А это значит, что мы теперь можем жить вольготнее и отменить ночные дежурства.

Погонщики обрадовались еще больше.

— Только это не значит, что не существует других опасностей. Шайенны вышли на тропу войны, да и другие племена не прочь украсть корову-другую, так что смотрите в оба.

Ковбои закивали в знак согласия.

— Поеду вперед и оповещу остальных, — продолжал Кингсли, наливая себе кружку кофе. — Дэмиен в дозоре?

— Дэмиен, Скотти, Долговязый и Хэнк, — доложил Терри Кингсли.

При упоминании о шотландце Кингсли глянул на Габриэль. Она изо всех сил старалась не покраснеть, но безуспешно, — и отвернулась, желая скрыть навернувшиеся слезы. Это было ужасно унизительно. Шкет ни за что бы не расплакался. И все же, отчаянно борясь с волнением и удивляясь, почему раньше таких затруднений не возникало, новость, сообщенную Керби, Габриэль встретила с облегчением. Она опасалась за Дрю — да и за всех погонщиков, когда они уезжали за пределы лагеря.

Мужчины мало-помалу занялись игрой в покер. Теперь, когда непосредственная угроза нападения индейцев миновала, Габриэль решила по вечерам приучать Билли Бонса к верховым поездкам. Дни были долгие, темнота наступала поздно, поэтому у нее оставались по крайней мере два светлых часа. Ей необходимо было на время укрыться от пытливых или влюбленных взглядов. Найдя седло в хозяйственном фургоне, она взнуздала Билли, который тоненько ржал от возбуждения. Теперь конь выглядел совсем иначе, бока у него округлялись, шкура блестела от частого соприкосновения со скребницей. Очевидно, Билли и сам чувствовал, что стал настоящим красавцем.

Верный, повизгивая, запросился с ними. Все телята были отведены к матерям, напились молока и улеглись на землю спать. Только Сэмми не ложился, демонстрируя свою независимость.

— Ладно, — сказала Габриэль Верному, — но не отставать от меня ни на шаг.

Верный легонько вильнул хвостом в знак согласия, а затем внимательно стал наблюдать, как хозяйка без особой ловкости забралась в седло. Искусства изящно и легко садиться на лошадь Габриэль еще не постигла. Она вздохнула, подумав, что у нее слишком мало времени для практики. Когда лошадь подкидывала задом, всадница тяжело оседала на круп.

— Мисс, мэм, э… — Долговязый загородил дорогу Билли. — Опасно вам выезжать одной.

Никто о ней не беспокоился, когда она была некрасивым, грязным парнишкой.

— Да ведь киова больше нет, — отвечала она.

— Все равно, мисс Габриэль, кругом полно разных негодяев.

— Но со мной Верный, — возразила она, чувствуя себя пленницей.

— Тогда я поеду с вами, — объявил погонщик с надеждой во взгляде.

Притворно потупившись, девушка прибегла к предлогу, который должен был убедить Долговязого.

— Я… гм… нуждаюсь в некотором уединении.

Бронзовое лицо полукровки застыло от смущения.

— Но вы недалеко уедете?

— Нет, недалеко, — соврала она так убедительно, как могла. Шпоры Габриэль не носила. С ними, конечно, удобнее, но все равно жестоко пускать их в ход. Вместо этого она дернула поводья, и Билли тотчас ее понял. Он припустился легкой рысцой. Верный бежал следом.

Габриэль ехала вперед и вперед. С обязанностями на сегодня покончено, все поужинали, и на тлеющих угольях стоит котел со свежим кофе для тех, кто придет с дежурства. Она даже испекла подовый хлеб на следующий день — чтобы погонщикам было что пожевать во время перегона.

Габриэль старательно примечала дорогу. Ее бросало в дрожь при мысли, что можно потеряться в. этих бескрайних просторах, но ей просто необходимо было уехать. Чтобы подумать, наметить план.

Пока что все ее планы кончались крахом. Никогда нельзя солгать единожды, думала она, даже малюсенькая ложь из самых благих побуждений может разрастись в огромный глубок лжи и не правды. Неудивительно, что Дрю ненавидит, когда лгут. Но почему все-таки он так болезненно к этому относится? Явно, что ему лгали и он пострадал от этой лжи. Но кто его обманул?

Женщина? Не потому ли он держится поодаль, хотя каждый раз при взгляде на Габриэль его глаза полыхают огнем?

Она постаралась сосредоточиться только на езде и сделать так, как учил ее Дрю. Расслабиться. Отдаться на волю лошади. Стать с ней единым существом. Не принуждать ее ни к чему. И все же Габриэль изо всех сил держалась за седельную луку, и ритм ее движений не совпадал с мерным шагом Билли.

Вдруг Верный залаял, описал большой круг и остановился как вкопанный, к чему-то прислушиваясь. Снова залаял и побежал влево.

— Верный!

Собака помедлила секунду, но потом бросилась прочь. Габриэль снова крикнула: «Верный!» Она не может потерять пса. Его доверил ей Дрю. В ужасе девушка пустила Билли галопом вслед за собакой, чей пестрый хвост мелькал, точно флажок, в высокой траве. Почувствовав, что она уже не трясется, как куль с картошкой, в седле, она с робкой радостью вознесла молитву небесам.

И едва не растоптала Верного, который что-то обнюхивал на земле. Габриэль спешилась и увидела, что пес деловито облизывает шевелящийся сверток. Она подошла поближе и споткнулась обо что-то мягкое. Крик застрял у нее в горле, когда она увидела женщину в одежде из оленьих шкур, неподвижно лежащую на земле. На груди запеклось темно-красное пятно. Габриэль нагнулась и дотронулась до женщины. Холодная.