Читать книгу - "Грешные намерения - Элизабет Хойт"

— А ваша сестра?

Темперанс задумалась, к ее глазам подступили слезы.

— Мы больше ничего о ней не слышали.

Она пыталась разглядеть выражение его лица в тусклом свете кареты. Собирался ли он повторить события прошлой ночи? Или это приключение лучше всего забыть? Но если бы она не интересовала его, он не потащил бы ее с собой в эту поездку. Темперанс почувствовала, как потеплело внутри, когда она представила, как его руки ласкают ее грудь. Или как его губы прижимаются к ее шее.

Карету встряхнуло, она остановилась, и Темперанс бросила на Кэра быстрый взгляд.

— Где…

Она не успела закончить вопрос, в этот момент дверца кареты открылась, и в карету сел высокий мужчина в сером парике и в очках с половинками линз.

— Миссис Дьюз, может быть, вы помните моего друга, мистера Сент-Джона? — невозмутимо спросил Кэр.

— Конечно, — ответила она, пытаясь крыть свое смущение.

Мистер Сент-Джон поклонился: — Мэм.

— Сент-Джон любезно согласился сегодня вечером присоединиться к нашим поискам, — сказал Кэр.

Сент-Джон тихо фыркнул, и Темперанс подумала, каким же образом было получено его «любезное согласие»? Непохоже, чтобы Кэр и Сент-Джон были друзьями. Кэр — такой беспечный, но в чем-то опасный, а Сент-Джон — мрачный и ученый.

— Позвольте вас спросить, как вы подружились? — поинтересовалась она.

Ответил ей Кэр:

— Мы с Сент-Джоном встретились в Оксфорде, где я проводил время, распивая плохое вино, а он пытался перевести труды малоизвестных греческих философов и обсуждал политику с разными скучными типами.

Здесь Сент-Джон снова фыркнул, но Кэр, не обращая на него внимания, продолжал:

— Однажды ночью я натолкнулся на него, когда он находился в обществе шести здоровенных бандитов, они старались сделать из него что-то вроде пюре. Боюсь, меня оскорбило их поведение.

Темперанс ждала продолжения, но оба смотрели на нее так, как будто их история закончилась. Она немного подумала.

— Так вы встретились в трактирной драке? Кэр, задумчиво глядя в потолок, сказал:

— Скорее в уличном бою.

— Или рукопашной схватке, — пожал плечами Сент-Джон.

— И стали друзьями, — закончила за них Темперанс.

— Да, — сказал Кэр, а Сент-Джон снова пожал плечами, как будто и так все было ясно.

— Я не понимаю, — почти неслышно произнесла Темперанс.

Должно быть, Кэр обладал тонким слухом.

— Думаю, во всем виноват удар по голове, который получил Сент-Джон, — с сочувствием сказал он. — Повсюду была кровь, и это повлияло на сближение.

Она снова не поняла:

— А вы не пострадали?

Этого Сент-Джон уже не мог вынести.

— Ему сломали нос и подбили оба глаза, — сказал он почти с удовлетворением. — А губа так распухла, что он шепелявил еще целый месяц.

— Неделю, — перебил его Кэр.

— Самое меньшее шесть недель, — уже спокойнее ответил Сент-Джон. — Вы еще шепелявили на Майский день, когда мы… э…

— На рассвете, пьяные в дым, гребли вниз по речке, — закончил Кэр. — С мопсом, украденным у оксфордского дона.

— Точно, — подтвердил Сент-Джон. Темперанс смотрела на них с изумлением. — О!

— Поэтому вы понимаете, почему я подумал о нем, когда решил, что нам может потребоваться помощь.

— О да, — растерянна согласилась Темперанс.

— Я целых два года, проведенных в Оксфорде, пытался заставить его больше пить вина и меньше заниматься наукой, — сказал Кэр.

— А я пытался удержать вас от самых скверных наклонностей, — слишком уж несерьезно добавил Сент-Джон. И взглянул на Кэра. — Был момент, когда я считал, что у вас появилось желание умереть.

— Может быть, и был, — прошептал Кэр, — Может быть, и был.

Карета качнулась и остановилась.

Кэр выглянул в окошко, сразу же став серьезным.

— Вот мы и на месте.

После последнего нападения в Сент-Джайлсе Лазарус поклялся больше никогда не подвергать опасности миссис Дьюз. Но ему нужен был предлог, требующий ее постоянного присутствия в его жизни. А расследование, хотя и опасное, было прекрасным предлогом.

Отсюда и сегодняшнее появление Сент-Джона.

Лазарус с долей иронии признавался самому себе, что роль дуэньи мужского пола, которую Сент-Джон взял на себя, делала его ухаживание за Темперанс несколько комическим.

Это слово остановило его. Ухаживание? Возможно. Он впервые ухаживал за женщиной, не соблазняя ее деньгами. Это была непривычно робкая мысль. Темперанс не ожидала от него денег. Ему оставалось рассчитывать лишь на свое обаяние. А его иногда не хватало.

— С каким же человеком мы встретимся сегодня? — спросил Сент-Джон, когда они вышли из кареты.

— С Джорджем Эппингэмом, лордом Фолком, — сказал Лазарус, глядя на стоявший перед ними дом с облупившимися стенами. Они находились в Вестминстере. Когда-то это был фешенебельный район, но большинство прежних богатых обитателей сбежали в западную часть города. — Он любит игру вслепую.

Лазарус почувствовал на себе быстрый взгляд Сент-Джона, но, словно не заметив его, постучал в дверь. В ответ не раздалось ни звука.

— Как вы нашли этого человека? — натянуто спросил Сент-Джон.

Лазарус холодно усмехнулся:

— Его мне порекомендовала хозяйка борделя.

Он заметил, как Сент-Джон посмотрел на Темперанс, но не успел ничего сказать, дверь распахнулась.

Неряшливая на вид служанка молча смотрела на них.

— Ваш хозяин дома? — спросил Лазарус.

Она сглотнула, почесала руку и, ничего не ответив, впустила их в дом, который явно знал лучшие времена. Тусклый деревянный пол. Пыль, скопившаяся по углам. За холлом была комната, в которую служанка без лишних слов открыла дверь.

В комнате за письменным столом сидел Фолк в поношенном восточном халате и мягком колпаке, гревшим его бритую голову. В камине Лазарус заметил жалкий огонек. Во всем доме царил холод.

— Кто это был, Салли? — спросил Фолк и только потом поднял голову. Он некоторое время смотрел на посетителей, и Лазарус подумал, что его глаза покрыты коркой льда.

— У меня нет денег. Мне нечего вам дать. Лазарус удивился.

— Но мы не сборщики налогов.

— А. — Фолк нисколько не смутился. — Тогда чем вы занимаетесь, позвольте спросить?

— Я хотел бы расспросить вас о нашем общем друге. Фолк поднял одну бровь. Он был моложе, чем сначала показалось Лазарусу, — пожалуй, не более сорока. Красив, но нужда или тяжелая жизнь оставили на его лице морщины, и оно немного обрюзгло. Еще год или два, и от его красоты ничего не останется.