Читать книгу - "Жена господина Ищейки - Алла Эрра"

Как там говорила Вероника? “Когда женщина встречает СВОЁ, она становится жуткой собственницей. Не только заплатить, но и убить готова.”.

На убийство вряд ли пойду, но СВОЕГО не отдам!

Ночью меня разбудил скрип отворяющейся двери. Открыв глаза, я с удивлением увидела Марко, державшего в руках свечу.

- Всё-таки решил втихаря придушить? - пошутила я, чувствуя реальные опасения, но стараясь не показать свой страх.

- Нет, - поставив подсвечник на стол и присев на мою кровать, ответил он. - Я тоже хочу признаться, что ни о чём не жалею.

После этого он наклонился и поцеловал меня. Нежно, чувственно, слегка касаясь моих губ своими. От растерянности я впала в настоящий ступор, хотя и было безумно приятно. Марко же во время моего замешательства встал с кровати и направился к выходу.

- Останься, - попросила я. - Хотя бы на сегодня.

- Я хочу остаться не на ночь, а насовсем, - улыбнулся он. - Но для этого должен кое-что понять. Разобраться. Спокойной ночи, госпожа Ищейка.

Бли-и-и-ин! Ну какая тут теперь “спокойная ночь”?!

36.

Несколько часов я пролежала без сна. Что это такое было? Признание Марко в любви? С натяжкой, но можно так понимать последнюю фразу. Но в чём ему для начала нужно разобраться? В себе или во мне? Ищейка должен расследовать дело о собственной жене? А что, если докопается до истины? Тогда может отреагировать не очень хорошо. Да что там “не очень”! Совсем плохо! И поводов подозревать меня в незаконном переселении душ я уже предоставила достаточно. Не удивлюсь, если у наблюдательного Марко есть целая тетрадь со списком странностей жены.

Но обнадёживает этот нежный, романтический ночной поцелуй. ТАК подозреваемую не целуют. Муж словно не губами, а сердцем ко мне прикоснулся. Это не просто страсть, желание обладать телом, а нечто более значимое. То, чего нельзя повторить с нелюбимым человеком. Даже была мысль, наплевав на всё, встать и самой заявиться в спальню к Марко. Уверена, он тоже сейчас не спит. Но вовремя остановилась.

Лишь под утро заставила себя заснуть, вконец измученная внутренними вопросами. Видимо, знатно меня эмоционально тряхнуло, так как умудрилась проспать завтрак, открыв глаза ближе к полудню.

- Доброе утро, госпожа Анна, - с улыбкой поприветствовала меня Люция, занимающаяся уборкой на первом этаже.

- И тебе доброе, - вежливо ответила я. - Хотя уже не утро, а день. Надо было меня к завтраку разбудить.

- Господин Ищейка не велел. Так и сказал: “Не тревожь Анну. Пусть отдохнёт как следует. Ей надо.”.

- А где он сам?

- Опять с Дино куда-то ускакали. Я краем уха слышала, что в одной из дальних деревень то ли драка большая, со смертоубийством, то ли нападение разбойников. Опять пару дней неизвестно где и не пойми что есть будут.

- А смысл тогда Ищейке ехать? - удивилась я. - Если дорога длинная, то всяко не успеет пообщаться с душами.

- Ну, господин Марко не только с ними разговаривает. Не так часто и везёт на свежего убитого попасть. Обычно не успевает. А вот кровавые злодейства всё равно раскрывать обязан. Прошлый наш Ищейка вообще без Дара был, и плохонько, но дела делал. А уж господин Марко намного смышлёнее того.

- Понятно. Тебе помочь чем?

- Нет, - махнула рукой Люция. - Со всем справляюсь. А вот для вас есть письмо от Ванессы Грема. Её слуга сразу после завтрака принёс. Говорит, приглашение.

Так оно и оказалось. Открыв конверт, увидела короткое сообщение о том, что сегодня вечером все подружки собираются хорошо посидеть в заведении Стеллы Макуто, чего и мне желают.

Даже не подумала отказываться. Сидеть дома, ожидая возвращения Ищейки, не вижу большого смысла. Только эмоционально накручивать себя в одиночестве буду, размышляя об опасностях, которым сейчас может подвергаться муж. И о том, с каким отношением ко мне он вернётся. С теми эмоциональными качелями, что сложились между нами, всякое ожидать можно. Так что компания энергичных женщин мне сейчас в самый раз. Заодно и проверю, какой эффект вызовет мой новый образ. Кроме его создательницы Вероники Труччо, ещё никто не видел новую Анну.

Ожидания оправдались: мой наряд произвёл эффект разорвавшейся бомбы. Не успела я войти в “Жемчужину”, как в ней тут же наступила тишина. Все пялятся на меня, словно я не в стилизованном под мундир жакете, а минимум на метле в заведение залетела. Правда, взгляды разные: одни смотрят с интересом и одобрением, а другие осуждающе хмурятся. Но равнодушным никто не остался.

Делая вид, что не замечаю всеобщего внимания, прошла к столику подруг. Тут всё та же немая сцена с открытыми ртами. Лишь одна Вероника озорно прищурилась, ожидая, какой всплеск эмоций вызовет её, по местным меркам хулиганское творение.

- Всё-таки отважилась надеть, - довольно произнесла она, первая ответив на моё приветствие. - Польщена! И восхищена твоей смелостью, Анна.

- Так это ты из неё солдата сделала? - тут же спросила Ванесса. - Ладно Анна! Она молодая: ещё ветер в голове гуляет! Но ты-то чего учудила?!

- А нам нравится, - спокойно отреагировала Вероника. - Мода должна иногда меняться. И не вижу ничего зазорного в этом.

- А ещё очень удобно без всех этих сжимающих рёбра корсетов и многочисленных шнуровок, - добавила я.

И тут между подругами разгорелся настоящий спор. Стелла встала на нашу сторону, а вот Мелани поддержала Ванессу. Дамы распалились до такой степени сильно, что в какой-то момент даже забыли, с чего всё началось. Я же молча сидела и с улыбкой следила за их словесной баталией, выслушивая доводы за и против.

Неожиданно к нашему столику подошла чопорная дама средних лет, одетая в однотонное серое платье с жёстким чёрным воротником под самый подбородок. Из-за него женщина выглядела как жирафа с заклинившей шеей. Презрительно скривив лицо, она произнесла.

- Я считаю, что в таком вызывающем наряде вы должны покинуть это приличное заведение!

- И в чём же вызов? Я не выставляю напоказ ничего, что выставлять не стоит. Или вас коробит то, что своим жакетом я отдала дань уважения нашим военным? Вы их не любите? За что? - включила я заранее заготовленную отмазку для таких вот воинствующих особ.

- Это надругательство над армией! Над всеми вековыми устоями! Над женской добродетельностью! Наше доблестное воинство не