Читать книгу - "Любовь по обмену - Елена Соколова"

— Всё. — Он упирается взглядом в клавиатуру, поднимает руку, отмахиваясь. — Всё. Мне нужно прийти в себя. Нужно свыкнуться с мыслью, что ты теперь вот так со мной разговариваешь. Не уважаешь и относишься как…

— Слав, Слава! — Задыхаюсь я от негодования и растерянности.

— Зоя, поговорим, когда я отойду от всего этого, ладно? — Слава, закрыв глаза, медленно вдыхает и выдыхает. — Прощай.

И картинка гаснет.

Я набираю и набираю его снова. Но он уже отключился. Что это было? Что вообще?!

Мне будто в лицо плюнули. Какая я? Какой я стала? Встаю, подхожу к зеркалу и не нахожу там ответа. Сажусь на пол, поджимаю ноги и прижимаюсь спиной к стене. Наблюдаю, как становится темно на улице, как вдалеке догорает закат. Дрожу и глотаю слезы.

Достав телефон, нахожу тот самый снимок, рассматриваю его и улыбаюсь. Соленые капли новым потоком катятся по щекам. Выключаю телефон, чтобы Джастин не мог мне позвонить. Долго смотрю в окно, мысленно умоляя его не приходить сегодня ко мне, чтобы позвать с собой на крышу.

И он не приходит.

Джастин

Просыпаюсь задолго до звонка будильника — будто из воды выныриваю. Дыхание тяжелое, сердце колотится быстро. Видно приснилось что-то, хотя не помню, чтобы видел какие-то сны.

Вчера, несмотря на сильную усталость после целого дня на свежем воздухе, вечером меня не срубило. Засыпал долго, мучительно. Все думал и думал обо всем, разглядывая потолок в темноте комнаты. И только после полуночи начал проваливаться в сон, который тоже почему-то больше походил на русские горки (которые здесь почему-то называют американскими): сознание то терялось, то снова цеплялось за реальность, то периодически погружалось в какие-то бредовые видения, больше похожие на отрывки из дешевых ужастиков. Я открывал глаза, закрывал, ворочался, снова менял положение, и казалось, это уже не кончится никогда.

Поднимаюсь и сажусь на постели. Простынь подо мной измята и скатана в трубочку, наволочка кажется мокрой от пота. Встаю, шлепаю босыми ногами до зеркала и долго пытаюсь понять, что это за чувак с темными кругами под глазами передо мной в отражении. У него вместо глазниц черные дыры, губы потрескались, черты лица тоже неузнаваемы — донельзя заострились. «Да это ж я… Черт… Надо же…»

Сделав чисто формальную попытку унять буйство всклокоченных волос ладонью, натягиваю спортивные штаны и бреду в ванную. Все равно кроме душа ничто не поможет привести меня обратно в человеческий вид.

В доме тихо. За окном только светает, и все еще спят. Решаю, что нужно максимально плодотворно использовать столь раннее пробуждение, закрываюсь в ванной, сажусь на пол и начинаю закидывать в стиральную машину свои шмотки. Как там? Белое с белым, черное с грязным. Да здравствуют постирушки!

Заталкиваю ворох белья в барабан, сыплю порошка «на глаз», выбираю режим, готово. Когда аппарат вдруг оживает, и слышится шум воды, довольный поднимаюсь на ноги. Раздеваюсь, лезу под душ. «Ох…» — вода оживляет и меня.

Как же все-таки у них удобно все устроено.

В душевой у меня дома лейка торчит прямо из стены, чуть не под потолком, — черт бы побрал маминого дизайнера! Стоишь, уперев руки в мозаичное панно из керамической плитки, и приходишь в себя с утра, пока тебе на башку льется сверху град из колких капель. Возможность вымыть только ноги или задницу не предусмотрена вообще. А здесь мне нравится: лейка с гибким шлангом, можно стоять, сидеть или развалиться, как ленивый тюлень, и поливать себя водой там, где хочется.

Приведя себя в порядок, бодрым возвращаюсь в комнату. Надеваю последнюю чистую футболку, джинсы, носки, проверяю телефон и спускаюсь вниз. Вижу, что ее Слава поставил лайк к моему фото. В снимке не было ничего такого, но, думаю, именно из-за этой, по сути невинной, фотографии Зоя и рыдала вчера. Я слышал, как она всхлипывает. Сидел, прижавшись спиной к стене, и слушал. До боли стискивал зубы, чтобы удержать себя на месте и не пойти к ней. Чтобы не вмешиваться.

Именно по этой причине я и не спал практически всю ночь. А еще из-за сказанного моим отцом. Потому что, как ни крути, а эти два события были взаимосвязаны. И мне безумно хотелось ворваться к Зое и вытереть своими ладонями слезы с ее лица, хотелось утешить, сказать, что все будет хорошо, и наказать того, кто довел ее до этого состояния. Но я должен был все решить.

И я решил.

Ставлю наше фото на заставку в смартфоне и, стараясь не шуметь, достаю из холодильника продукты. Ставлю на плиту большую сковороду, бросаю на нее кусок масла и жду, когда разогреется. Через полминуты закидываю нарезанную ветчину и бью туда же куриные яйца. Пока все это громко шипит, режу хлеб тоненькими ломтиками и помещаю в отделение для тостов в микроволновке. Включив для фона телевизор, убавляю звук до минимума и начинаю варить кофе.

Охренеть, я — хозяюшка.

Усмехаясь над самим собой, покачиваюсь в такт песни, которую крутят по музыкальному каналу. Не знаю, о чем они поют. Сама мелодия совершенно не притязательна для слуха, да и голоса исполнителей ужасны, но под утреннее настроение заходит почему-то отлично. «Na-na-na krasiva, na-na-na dyshaty, na-na-na-na minimum, shtoby ne meshaty na-na ab-la-ka…»

Жареные яйца чуть не подгорают, потому что я, увлекшись приготовлением кофе, теряю счет времени. Но мне в итоге удается спасти и то, и другое, поэтому перехожу к бутербродам. Выкладываю на поджаренные тосты все, что нахожу в холодильнике: сыр, листья салата, помидоры, соус из сметаны с чесноком, странную русскую вареную колбасу. Дегустирую. «Хм. Получилось довольно не дурно. Думаю, моя подруга по утренним посиделкам — тетя Люда, должна оценить»

Она спускается на кухню первой. Испуганно щурится, не веря своим глазам, а затем в удивлении широко распахивает глаза. Вероятно, хозяйка дома боялась, что встретит свою кухню, затянутой дымом и измазанной шрапнелью из продуктов, поэтому, убедившись, что все в порядке, женщина облегченно выдыхает и улыбается. Поправив халат, садится за стол.

— Доброе утро, — говорит с придыханием.

— Доброе утро, мэм. — Подаю основное блюдо, рядом ставлю сэндвичи и чашечку кофе.

— О… спасибо. — Она выглядит приятно пораженной, робко берет вилку и застывает в нерешительности.

— Приятного аппетита, мэм! — Подмигиваю я и падаю на стул напротив.

— И тебе, Джастин.

И мы приступаем к завтраку.

Люда очень старается, она учит английский, чтобы говорить со мной и понимать, но сейчас без ее волшебного планшета с онлайн-переводчиком ей тяжело. Спасает то, что мы все еще можем общаться жестами и на смеси из двух языков. Что и делаем, едва принявшись за еду.

Рассказываю и показываю, чем мы занимались с Зоей на турслете, сопровождая каждый свой рассказ снимками с телефона. Она листает фотографии, смеется и озвучивает по-русски все, что видит. И мне это очень помогает, потому что я теперь стараюсь запоминать все, что слышу.