Читать книгу - "Все как есть - Ирина Меркина"

— Хотите сейчас, хотите за завтраком. Чайник на плите, сахар и чай — вот тут. Кофе только растворимый. Телевизор, извините, не работает, надо в Сочи везти в ремонт.

На голове у него была круглая войлочная шапочка, а глаза были печальны, как у Шарля Азнавура.

— Как ты думаешь, здесь все пускают в дом чужих? — спросила я, когда джип снова выехал на трассу.

— Многие. Здесь это бизнес. Плюс кавказские традиции: гость — это святое.

Как же сочетаются бизнес и традиции? Разве только и то и другое одинаково свято…

Солнечная Абхазия встретила нас дождем и туманом. Но Володька уверял, что в национальном парке микроклимат и там всегда ясно.

В первом же кафе к нашему столику подошел человек:

— Судя по номерам машины, вы из Москвы.

— Конечно.

— Я закончил МИРЭА когда-то. Сейчас в моей стране нет ни радиоэлектроники, ни автоматики. Зато есть отличная мамалыга, я уже попросил Адика приготовить.

Мужик не втирался в компанию, наоборот, помахал рукой и укатил на раздолбанной «Волге». Адик принес мамалыгу, оказавшуюся вкусной кукурузной кашей. Я подумала, что если кавказское гостеприимство и дальше будет таким калорийным, то мне придется тоже бегать по горам с камерой, чтобы не стать поперек себя шире.

— За все уже заплачено, — сказал Адик, когда Володя достал бумажник.

— Кем заплачено?

— Саша так сказал, — Адик кивнул на дорогу, по которой умчалась «Волга». — Не обижайтесь, здесь так принято.

Здесь было принято платить российскими рублями, говорить по-русски и заправлять автомобиль из трехлитровых банок, которыми торговали прямо у палаток с едой.

Джип повернул налево, и мы стали удаляться от моря. Рядом потянулась рощица высоких стройных деревьев.

— Угадаешь, как называется?

Ему нравилось быть гидом в этой стране чудес. Тем более, что я действительно ничего тут не знала.

— Это секвойя. Она растет только в Штатах. Там есть рощи, где секвойям более двух тысяч лет. А эти посадили ради эксперимента лет пятьдесят назад. Можно сказать, они младенцы.

Младенцы качали верхушками метрах в сорока от земли.

Очень скоро дорога уперлась в шлагбаум, у которого курили какие-то вооруженные люди в пятнистых майках. Идиллия кончилась, подумала я без удивления.

— Ва, кого вижу! — один из охранников перекинул автомат за спину и распростер руки навстречу Володе. — Снова в солнечную Абхазию? А мне Саша позвонил, я не поверил.

— Какой Саша? — Брянский с улыбкой дважды приложился к колючим щекам абрека.

— Племянник мой, ты не узнал? Вы его в кафе утром встретили. Он вас мамалыгой угощал.

— Ну да, вы же тут все родственники, Вахтанг, — рассмеялся Володя. — Как дела, дорогой? Все живы-здоровы?

— Все в порядке, слава богу. Ты к Нино? Она здорова, два дня назад я ей лепешки отвозил. Заезжайте на обратном пути, я буду здесь, только заступил. Я теперь в охране национального парка работаю.

— Откуда ты его знаешь? — спросила я, когда шлагбаум скрылся в зеркале заднего вида.

— Здесь все друг друга знают, — польщенно улыбнулся Володька. — Когда-то я работал для Ройтерса, был так называемым стрингером. Это такие отвязанные операторы, которые живут на войне. И в прямом, и в переносном смысле. В одной горячей точке заканчивается, они перебираются на другую. Здесь тогда шла война. Вахтанг был в Гагрском батальоне. Его ребята фактически остановили грузин. Хотя у него отец грузин. Знаешь, родственники действительно стреляли друг в друга. Ладно, это не самая веселая тема. Давай лучше я тебе водопад покажу.

Интересно, почему Ройтерс, а не Рейтерс? Наверное, профессиональное, как компАс у моряков.

Асфальт кончился, дорога стала подниматься в горы, и было ощущение, что кто-то специально посыпал ее крупными булыжниками. Пыль поднималась выше крыши джипа.

Водопад мы услышали издалека. А вот увидели в последний момент. Он вынырнул из-за скалы, и я ахнула. Перед нами была стометровая скала, из середины которой вырывалась подземная река. Она с шумом падала на камни и разбивалась на тысячи мельчайших брызг, которые ветер бросал в лобовое стекло.

— На два метра выше Ниагарского, — гордо прокричал Брянский. — Только Ниагарский гораздо шире. Зато этот красивее, правда?

Мимо нас, урча, проехал большой лесовоз, нагруженный огромными бревнами.

— Это бук, — нахмурившись, кивнул мой экскурсовод. — Его везут из тех мест, где живет Нино. Раньше ее муж работал лесником и деревья рубить не разрешал. Но теперь у абхазов денег нет, и они готовы даже вековые леса извести. В Турцию везут, морем. Все полулегально. Ну, пора, уже чуть-чуть осталось.

Все-таки поразительно, что мы пустились в этот дальний путь, до последнего момента не зная, застанем ли Володькину знакомую. Наверное, именно так и делаются крутые проекты, но мне это казалось довольно странным и непродуманным. Про себя я подозревала, что главная цель экспедиции — наши ночи в случайных комнатах и дни в пути и разговорах. Интересно, вернувшись в Москву, мы опять разбежимся по своим делам, по своим углам? Если, конечно, я не залечу и Брянский на мне тут же не женится, как грозился. Но я не залечу.

Рядом с избушкой Нино в ущелье бежал ручей. Сам домик почернел от времени. Горный лес стоял чуть поодаль, но на заросшей травой полянке росло несколько деревьев. На некоторых я с удивлением увидела плоды. Груши! Маленькие, наверное дикие. На моих глазах крупная сойка схватила одну грушу и куда-то унесла. А вот и грецкие орехи!

Бесконечный гул дороги вдруг сменился тишиной, полной птичьих голосов. Время здесь текло по-другому или не текло вообще, застыв вечным летом, как в саду у старушки, умевшей колдовать, той самой, к которой попала Герда в поисках Кая.

Очень похожая на эту андерсеновскую старушку, седая и энергичная Нино встретила нас на пороге спокойной улыбкой, как будто Володя только вчера был у нее в гостях.

— А я как раз сегодня думала — когда приедешь? — сказала она, целуя его в щеку. Брянский нагнулся и погладил маленькую женщину по спине.

— Это твоя подружка? — она прищурилась в мою сторону.

— Подружка, коллега и боевой товарищ. Называется Катя, — охотно сообщил мой продюсер, не давая мне раскрыть рот. Хотя я могла бы и сама сказать, как я называюсь.

— Ну, идемте в дом.

Дом Нино состоял из одной большой комнаты, где она спала, ела и принимала гостей, и многочисленных, довольно хлипких пристроечек. Еда готовилась на печке, воду брали из ручья. Был у Нино маленький огородик, коза, пара куриц и запущенный сад с ореховыми и фруктовыми деревьями. К моему удивлению, на покосившихся полках в комнате среди старых книг стояло несколько недавно изданных. Стены были увешаны горными и лесными пейзажами. Я спросила, кто это рисовал, и Нино скупо ответила: друзья. Значит, не так уж одиноко она здесь обитает.