Читать книгу - "Путь к сердцу - Лесли Лафой"

— Эверетт, разумеется, собрал весь клан?

Стивенс с трудом сдержал улыбку.

— Он сказал, что телеграмма на двух страницах требует именно такого собрания. Если вы и мисс Ратледж готовы занять места, мы можем трогаться в путь.

— Привет, Янсен, — поздоровался Ривлин с кучером, когда Мадди уселась в экипаж.

— Рад видеть вас дома, сэр.

— Спасибо.

Ривлин занял место на сиденье, и Стивенс захлопнул за ним дверцу. Карета слегка качнулась и через секунду мягко покатила по дороге сквозь вечерние сумерки.

— Спринг-Хаус?

Ривлин кивнул.

— Это имение отец приобрел, чтобы мать могла покидать город. Со временем оно стало подобием садов в Версале.

Мадди стало страшно.

— Я видела изображение Версаля в книжках.

— Это вовсе не копия дворца, — успокоил ее Ривлин, — не пугайся. — Он взял ее руки в свои. — И не бойся собравшихся там людей. По моим подсчетам, нас встретит шестеро мужчин — или семеро, если Джон привезет своего старшего сына Адама, а также семь женщин.

Четырнадцать незнакомых людей — весело!

— А как мне узнать, кто из них кто? Полагаю, на них не будет карточек с именами…

— Не волнуйся, дорогая, они не кусаются.

Отпустив руку Мадди, он провел пальцами по выпуклости ее груди, и она чуть не задохнулась — тепло прикосновения отозвалось дрожью во всем теле.

— Думаю, тебе необходимо отвлечься, — сказал Ривлин.

— Но мне совершенно ни к чему добавлять лишние трудности к тем, которые меня ожидают. Появиться перед твоей матерью в… в…

— Ты хочешь сказать — в растрепанном виде?

— Вот именно. Спасибо за подсказку.

Ривлин рассмеялся:

— Да будет тебе известно, дорогая, ты не первая женщина, которая появилась бы в Спринг-Хаусе с неполадками в туалете. Мне доводилось видеть, как Эм, Энни и Лиз выходили из карет своих мужей с очень розовыми щечками и в сильно помятых юбках.

— А как насчет Шарлотты и Мари?

— Шарлотта, как старшая дочь, унаследует положение главы семьи, когда матушка отправится в мир иной. Шар упражнялась в степенности примерно с четырнадцати лет. Мари весьма чувствительна к тому, что люди о ней думают; она всегда была такой. Полагаю, именно это качество делает ее хорошей женой для политика.

— Она, должно быть, застенчива.

— Вот уж нет! — фыркнул Ривлин. — Просто не желает, чтобы в суждениях о ней оказалось что-то хоть чуточку скандальное. Мари — единственная из моих сестер, к которой я отношусь с определенной долей терпения.

— Я постараюсь никому не наступать на мозоли и не устраивать сцен, пока мы там будем, — пообещала Мадди. — С кем из мужчин я должна быть особенно осторожной, чтобы ничем не обидеть?

Ривлин некоторое время раздумывал, потом ответил:

— Тебе не стоит беспокоиться о мужчинах, дорогая. Держись с ними со свойственной тебе прямотой — им это понравится. Что касается мозолей и сцен… — Он крепче сжал ее руки и заговорил с подчеркнутой твердостью: — Не смей никому позволять вытирать о себя ноги. Если они попросят наступить им на мозоль, сделай такое одолжение. Если захотят сцены, устрой, да такую, чтобы они запомнили ее на всю жизнь. А если возникнет проблема, с которой ты не сможешь справиться, обратись ко мне. Все понятно?

— Да.

Он встанет между ней и своей семьей. Я люблю тебя, Ривлин.

Мадди не произнесла эти слова, но не могла отказать себе в удовольствии поцеловать его.

— Осторожнее! — Глаза Ривлина сверкнули. — Я вовсе не хотел бы, чтобы ты вышла из кареты в растрепанном виде.

Карета замедлила ход, повернула вправо и, судя по звуку, начала подъем по вымощенной камнем дороге. Мадди потянулась к окну, но Ривлин удержал ее за руку.

— Ты не хочешь, чтобы я увидела дом?

— Все в свое время, — загадочно сказал он. — Так будет лучше.

Мадди была не особенно рада его вмешательству, пока Стивене не открыл дверцу кареты. Они стояли в портике возле гранитных ступеней шириной по меньшей мере футов в пятнадцать. Шесть расположенных ярусом плит вели к массивным дубовым дверям, по обеим сторонам которых горели большие масляные фонари.

Ривлин вышел из кареты первым. Он повернулся, протянул руку Мадди, и тут она услышала густой бас:

— Ну, ты явился в самое подходящее время!

Ривлин извлек Мадди из кареты, потом пожал протянутую руку со словами:

— Рад снова видеть тебя, Эверетт!

Мадди едва успела оценить медвежью грацию мужчины, как Ривлин вытолкнул ее вперед.

— Позволь тебе представить — Эверетт Бродмен. Эверетт, это мисс Мадди Ратледж.

— Очень приятно.

— Я много слышала о вас, мистер Бродмен, — сказала Мадди, внезапно почувствовав себя совершенно свободно. — Спасибо, что помогли нам безопасно добраться сюда.

Эверетт широко улыбнулся.

— Это самое малое, что я мог сделать. Надеюсь и дальше быть полезным. Скоро мы все вместе усядемся за стол, и тогда я смогу узнать от вас все подробности вашей истории. Если не возражаете, будем обращаться друг к другу просто по имени, отбросив лишние формальности.

— С удовольствием, — охотно согласилась Мадди. Этот человек с каждой секундой все больше нравился ей.

— Я призываю вас держаться со всеми остальными так же свободно, как и со мной, за исключением матушки Килпатрик, разумеется. Она склонна придерживаться традиций — привилегия возраста, понимаете ли.

Мадди продела руку под локоть Ривлина, подобрала юбку и сказала:

— Я обязательно буду иметь это в виду, Эверетт.

Приехавшие дошли до середины лестницы, когда Эверетт, уже стоя у дверей и взявшись за медную ручку, сказал:

— Тебе лучше сразу и вполне ясно дать понять, как ты к ней относишься, Рив. Боюсь, Адам как раз сейчас стал таким, каким ты был в свое время.

— Пусть Адам только попробует отбить у меня Мадди, — беспечным тоном ответил Ривлин. — Он тут же получит основательную трепку. Это полезно для закалки характера.

Смех Эверетта загремел над лестницей. Он широко распахнул дверь и пропустил гостей вперед. Мадди не оставалось ничего иного, как только войти вместе с Ривлином в некое подобие длинной каменной пещеры, стены которой, сложенные из гранитных блоков, были увешаны большими картинами в украшенных богатой резьбой позолоченных рамах. Шаги по мраморному полу отдавались эхом от стен, пока они трое двигались к дальнему концу пещеры.

Семейство Ривлина в полном составе ожидало их, стоя в дальнем конце богато обставленной и мягко освещенной комнаты — целая стена изысканных мужских костюмов и модных дамских платьев. Мадди тотчас почувствовала себя совершенно чужой в этом обществе и страшно растерялась.