Читать книгу - "Страстная женщина - Вирджиния Хенли"

Пораженный страстным желанием Бесс преобразить это место, Уильям спешился и протянул руки жене:

— Я хочу тебя.

Бесс не стала задавать вопросов. Она сразу поняла, что муж разделяет ее восхищение Чатсвортом и мечтает поселиться здесь. Бесс соскользнула с седла.

— Как хорошо, что я надела зеленое платье! А еще лучше то, что здесь нам не придется сдерживаться. Среди этих холмов можно кричать и стонать во все горло!

.

..Бесс с нетерпением ждала возвращения в Лондон и начала новой жизни. Она взяла с матери, тетки и сестер обещание, что те будут часто навещать их. Пока Кавендиш и Джеймс Кромп укладывали вещи, Бесс прощалась с родными. Мать крепко обняла ее.

— Бесс, какая же ты смелая! Марселла была права, считая, что отправить в Лондон надо именно тебя.

Бесс смахнула слезу. Если бы родные знали, какой ужас она пережила совсем недавно!

— Моя сила — Уильям. Марселла покачала головой:

— Нет, Бесс, ты черпаешь силу и смелость в самой себе. Ты точно знаешь, чего хочешь, и стремишься к этому. Ты поставила перед собой цель и добилась ее!

Бесс обняла тетю Марси.

— Нет, тетушка, это лишь начало.

Лондонский дом, купленный Кавендишем у Уильяма Парра, стоял на Ньюгейт-стрит, неподалеку от собора святого Павла. Когда Уильям привел жену осматривать дом, она с удивлением увидела, что почти все комнаты пусты.

— Я хочу предоставить тебе свободу действий. Это твой дом, Бесс, вот и обставь его по своему вкусу. Для начала найми прислугу. Поступай, как сочтешь нужным. Книги расходов тоже придется вести тебе: у меня слишком много дел в казначействе.

Бесс бросилась на шею мужу:

— Спасибо, Уильям! Надеюсь оправдать твои ожидания.

Она немедленно начала вить гнездо, желая, чтобы оно не уступало особнякам Греев и Дадли. Корабли привозили в лондонский порт лучшие товары со всего мира, а муж позволил Бесс покупать все, что ей понравится. В первый же день она побеседовала со слугами и решила оставить в доме двух мужчин, которые ранее прислуживали ее мужу, — Фрэнсиса Уитфилда и Тимоти Пьюзи. Бесс также наняла кухарку, горничных и лакеев. Поразмыслив, она решила, что ей понадобится домашняя швея, и нашла искусную мастерицу, умеющую к тому же вышивать. Набросав эскизы настенных гобеленов, Бесс усадила ее за работу.

К концу первой недели в новом доме было уже двенадцать слуг — не считая камердинера Джеймса Кромпа и Роберта Бестни, секретаря Уильяма. Последнему Бесс поручила вести подсчет всех расходов. Бестни научил ее вести книги расходов, и Бесс неукоснительно выполняла это. Подсчитав, сколько денег было потрачено за день, она с удовольствием ставила свою подпись: «Элизабет Кавендиш».

Осенью супруги отправились охотиться в Нортоу и задержались в поместье до Рождества, принимая у себя друзей. Бесс искренне наслаждалась ролью хозяйки дома. Проведя целый день в седле, по вечерам она затевала игру в карты, которая иногда затягивалась до утра. Вместе с тем Бесс пристально следила за всем, что происходило в поместье.

Пока поместье принадлежало церкви, хозяйство в нем вели спустя рукава, не применяя никаких новшеств. Уильям решил увеличить доход поместья, обнеся оградой пустоши и превратив их в пастбища, где арендаторы могли пасти коров и овец.

Кроме того, Уильям позаботился о том, чтобы по закону Нортоу считался не только его собственностью, но и Бесс. Он научил жену, как передавать управление поместьем опекунам, сохраняя при этом право на все землю.

— Бесс, я гораздо старше тебя, поэтому если поместье будет принадлежать нам обоим, после моей смерти оно перейдет к тебе. Тогда нашим детям не придется отстаивать свои права. Кстати, о детях: дорогая, когда же мы откроем твою тайну нашим друзьям?

Он сидел в кресле перед камином, а Бесс уютно устроилась у него на коленях.

— Пока держи язык за зубами, Уильям! Он погладил ее живот, все еще почти плоский, несмотря на шестой месяц беременности.

— Знаешь, я чертовски горжусь им! Мне очень хотелось бы похвастаться.

— Подождем до Нового года, — решила Бесс.

Но накануне Нового года Бесс передумала. Их с Уильямом пригласили в Челси, где Томас Сеймур устраивал для короля и всех придворных пышное празднество с традиционным балом-маскарадом. Когда веселье было в разгаре, адмирал объявил, что его жена, вдовая королева Екатерина, ждет ребенка.

Принцесса Елизавета, стоящая рядом с Бесс, так крепко сжала кулаки, что ногти впились в ладони.

— Какая гадость! Для мужчин нет большего удовольствия, чем бахвалиться своей силой. Будь их воля, они выставляли бы свое достоинство напоказ! Надменные, самонадеянные мальчишки!

Бесс стало жаль принцессу. Елизавета преклонялась перед Томасом Сеймуром, любила его с самого детства и, несомненно, надеялась выйти за него замуж.

Елизавета обвела завистливым взглядом Бесс.

— Ручаюсь, скоро и ты начнешь выпячивать живот, как символ женственности!

Бесс не сказала принцессе правду. Елизавете и так жилось несладко. Ни за какие сокровища мира Бесс не решилась бы огорчить подругу.

Только в середине февраля, за ужином в Суффолк-Хаусе, Бесс с удовольствием сообщила Фрэнсис и Генри о том, что у нее скоро будет ребенок.

Фрэнсис, подняв бокал, улыбнулась Уильяму.

— Стало быть, Повеса, ты не терял времени даром!

Глаза Уильяма лукаво заблестели. Фрэнсис явно ни о чем не подозревала.

— Когда же вы ждете прибавления? — допытывалась она, пристально разглядывая Бесс.

— Точно не знаю, — отозвалась Бесс. — Пожалуй, месяцев через пять.

Уильям поперхнулся вином. Маленькая плутовка забеременела семь с половиной месяцев назад!

Генри похлопал друга по спине и искренне поздравил его.

— Скверная девчонка, почему же ты так долго молчала? — возмутилась Фрэнсис.

— Видите ли, под Новый год мы хотели сообщить вам радостную новость, но, услышав, что адмирал скоро станет отцом, решили промолчать.

Кавендиш снова закашлялся.

— Странно, у тебя такой цветущий вид!

— Никогда еще не чувствовала себя так прекрасно. — Впервые за все время разговора Бесс сказала чистую правду.

— А сестра говорит, что Екатерина Парр поплатилась за свои грехи: ее тошнит каждый день. По правде говоря, ей нездоровится со дня зачатия.

Слова о чужом недомогании вызвали у Бесс сочувствие. Она вдруг устыдилась своего отменного здоровья.

— Бедняжка! Жаль, что ожидание ребенка стало для нее пыткой.

— Екатерине уже за сорок, она слишком стара, чтобы производить на свет первенца.

Генри решил сменить тему, зная, что Фрэнсис не скажет ни одного доброго слова о женщине, посягнувшей на дворец Челси.