Читать книгу - "На краю несбывшихся надежд - Оксана Алексеевна Ласовская"

Баба Зина, глухо охнув, притянула меня к себе и погладила по голове.

— Ох, горюшко какое, горюшко! — запричитала она. — Ох, как натерпелась ты, горемыка! Ну ничего, справишься! Пройдет время, и все забудется, сотрется из памяти! Сынишку-то ты всегда помнить будешь, но болеть будет меньше! Сколько ему было?

— Неделя.

— Ох, Матерь Божья! — размашисто перекрестилась баба Зина. — Иисусе Христе! Быть младенцу ангелом на небесах!

— Лучше бы он побыл ангелом у меня, — вздохнула я.

— Нельзя так говорить, милая, — укорила меня баба Зина. — Нельзя. Господу оно виднее, кого забрать, кого оставить. Видать, мальчонка твой там нужнее. Он ангелочком за тобой наблюдает теперь, а ведь не знаешь, как бы его судьба здесь сложилась!

Я промолчала, глядя на огонь. В душе была пустота.

— А что муж? — продолжала успокаивать меня баба Зина. — Подлец он, раз бросил тебя в такой день! Зачем он тебе такой? Еще лучше найдешь! Вот увидишь!

— Да я, баб Зин, никакого уже не хочу.

— Это сейчас, а потом ой как захочешь! — лукаво улыбнулась старушка. — Ну что, милая, давай молочка тебе налью?

Вскочив с кровати, она бодро метнулась к столу, налила в стакан парного молока и протянула мне. Я не любила молоко, но, чтобы не обижать хозяйку, выпила его и вытянулась на кровати.

— Баб Зин, а позвонить здесь есть откуда? — спросила я. Мысль о брате, который наверняка места себе не находит, очень мучила.

— У нас нет телефона, но давай я сына позову, может, он что придумает! — с готовностью кивнула старушка. — Он здесь в соседнем доме живет! Сын у меня молодец, молодой, а уже дом построил! Осталось жену найти хорошую! — она хитро взглянула на меня, но я сделала вид, что не понимаю намека, в данной ситуации эти слова были неуместны, но что возьмешь со стариков? Им кажется, что они все говорят правильно.

Баба Зина ушла, а вскоре появилась вместе с мужем Андреем Сергеевичем. Чуть позже появился сын, высокий молодой красивый мужчина. Он вежливо поздоровался, представился Иваном и, выслушав мою просьбу, сказал, что позвонить можно от соседей. Я же была не в силах знакомиться с кем-либо еще и, немного подумав и попросив бумагу и ручку, решила написать брату письмо: «Прости меня, Степка. Я была не в себе, поэтому и сбежала. Не переживай, со мной все нормально. И не ищи меня. Может быть, когда-нибудь я и вернусь, а пока не могу. Целую, Мира». Получив адрес брата и услышав мою настойчивую просьбу не писать обратный адрес, Иван любезно согласился тут же сходить отправить письмо, благо небольшое почтовое отделение в деревне было.

Все последующие дни были похожи один на другой. Я поправилась, да и больной вряд ли была, скорее, это был просто нервный срыв. Баба Зина упорно поила меня мятой, приговаривая, что это полезно для нервов. Она и правда оказалась замечательной травницей, в кладовке у них обнаружились связки различных трав, а в баночках на полках стояли сборы. Баба Зина увлеченно рассказывала мне о полезных свойствах трав, а также о том, чем они могут быть опасны. Мне неожиданно это оказалось интересным, я все впитывала, как губка, и вскоре уже могла сдавать экзамен по зельеварению. Баба Зина, получив благодарного слушателя, расцвела и иначе как дочкой меня не называла.

Андрей Сергеевич был немногословный и суровый, и первое время я побаивалась его, но вскоре привыкла. У него тоже было свое хобби — он слушал радио и по вечерам долго рассказывал нам услышанные за день новости. В его исполнении это было интересно и даже смешно.

Иван приходил каждый день, иногда мы гуляли с ним по деревне, а баба Зина все чаще посматривала на нас со значением. Вначале меня раздражало это, а потом перестало. Я не хотела возвращаться назад, только сейчас у меня перестала болеть душа, я больше не плакала по ночам. Казалось, вернись я в город к привычной жизни — все начнется сначала. Эта мысль безумно пугала. И хотя жить здесь мне было не слишком весело, зато спокойно — я точно знала, что завтра будет точно такое же, как вчера.

Близился Новый год, когда Иван, запинаясь и краснея, признался, что влюблен в меня, и предложил выйти замуж. Я пообещала подумать. Он согласился ждать.

Чтобы подумать, я отправилась на прогулку одна. На мне была длинная теплая куртка и валенки. Голову я прятала в капюшоне. Засунув руки в карманы, я шла, глядя на унылые поля, усыпанные снегом, на деревню, где из каждой печной трубы шел дым, и сердце мое сжимала тоска. Во мне боролись два чувства — страх возвращения домой и страх застрять здесь навсегда. Я думала о том, что Иван вовсе не плохая партия. Он добрый, смелый, тот, за кем точно будешь как за каменной стеной. Да и родители его относятся ко мне как к родной. Я не любила его, ну и что? Не все ведь женятся по любви. Да и не полюблю я больше никого, в моем сердце прочно обосновался Дима, несмотря на то, что он подлец. И вряд ли когда-нибудь я забуду его, тогда какая разница, с кем быть? Иван, по крайней мере, хороший человек. Привыкну и буду жить. Как говорится, стерпится — слюбится. А потом, когда раны совсем заживут, мы съездим в город повидаться со Степкой, с Соней, с Антониной Викторовной…

При мысли о родных сердце сжалось еще сильнее. Я безумно скучала, но звонить не решалась. К чему напоминать обо мне? Пусть привыкают жить без меня, а я останусь здесь…

Решившись, я направилась к дому Ивана, вошла в калитку. Парень стоял у поленницы, раскуривая сигарету.

— Привет, — поздоровалась я. Он вздрогнул, оглянулся и расцвел в улыбке.

— Привет, Мирослава, — он называл меня именно так, никогда не сокращая моего имени. — Ты чего такая хмурая?

— Я не хмурая, я задумчивая, — усмехнулась я.

— И что надумала? — спросил он, в глазах его появилась настороженность.

Вместо ответа я шагнула к нему и, поднявшись на цыпочки, поцеловала. Он сначала растерялся, а потом, прижав меня к стене дома, стал целовать все более и более страстно. Я представила, что будет дальше, чувствовала его губы, руки и поняла, что не могу. Не стерпится и не слюбится. И нечестно это — обманывать такого хорошего парня.

— Вань… — отстранилась я.

— Что? — он взглянул на меня осоловевшими глазами.

— Вань, прости. Я не выйду за тебя замуж.

— Что? — попятился он. — А как же… Только что… Ты