Читать книгу - "Дочь атамана - Тата Алатова"

Саша Александровна посмотрела через плечо на Гранина, разморенно наблюдавшего за происходящим из кресла, светло улыбнулась:

— А к чему? Я и так ясно вижу будущее свое. Впрочем, положу под подушку карту с бубновым королем — и будут мне сладкие сны.

Гранин тоже улыбнулся ей, уверенный в том, что и его сны окажутся необыкновенными.

Лядовы всегда давали святочный бал на третий день после Рождества, и суета снова захватила усадьбу.

Сопровождали Изабеллу Наумовну вдвоем — Гранин и Саша Александровна, Ани категорически отказалась возвращаться в столицу.

Она едва успела закончить для гувернантки платье цвета глубокой ночи и расшить его бусинами-звездами, а вот Саша Александровна, верная решению приклеить себе усы, выбрала мужской наряд. Гранин и вовсе ограничился шелковой маской.

Всю дорогу Изабелла Наумовна провела как на иголках.

— Ах, Саша, — причитала она, — на какую глупость ты меня толкнула! Ведь посмеется Александр Васильевич над моим машкерадом, да и только.

— А при чем тут Александр Васильевич, — сердилась Саша Александровна, — разве мы не едем домой? Разве не можем сплясать на балу? Всякий в эти дни веселится до упаду, а мы что же, наказанные?

— Да-да, мы просто едем на бал, — ненадолго успокаивалась Изабелла Наумовна, но потом снова начинала тревожиться: — Не по статусу ведь мне подобное, Саша!

— Ну по какому еще статусу! Вы же мне почти тетушка, Изабелла Наумовна, родная душа!

— Тетушка? — ужасалась гувернантка. — Старшая кузина — еще куда ни шло…

И не было этим разговорам ни конца ни краю, поэтому Гранин истово обрадовался, когда коляска наконец подъехала к дому Лядовых и Саша Александровна спрыгнула с подножек, приветствуя встречающих лакеев в нарядных ливреях.

— Мы тут по секрету, — объяснила она, — приятной нежданностью! Вы уж не выдавайте нас папеньке!

Экипажи медленной вереницей подъезжали к крыльцу, дамы и кавалеры спешили в сияющий свечами дом, прислуга сбивалась с ног, принимая шубы и провожая гостей в залы. Изабелла Наумовна так крепко вцепилась в муфту, что Саше Александровне буквально пришлось ту отрывать. В пышном белом парике и с густыми черными усами она выглядела донельзя потешно, но ее нисколько это не смущало.

— Прошу вас, сударыня, — поклонившись, Саша Александровна подала руку своей гувернантке, и они ступили в бальные залы.

Гранин же попятился, свернул в сторону хозяйских покоев, стянул с лица маску и отправился на поиски старого атамана, который вряд ли принимал участие в увеселениях.

И действительно, Василий Никифорович нашелся в одной из задних комнат, где распивал чай из пузатого самовара и закусывал плюшками.

— Лекарь! — удивился он. — Опять ты здесь! Что стряслось в усадьбе на сей раз?

— Ничего, — ответил Гранин, — Александре Александровне пришла охота посетить машкерад, я лишь сопровождающий.

— Ну так раздобудь себе чашку, сопровождающий, — добродушно махнул рукой старый атаман, — вся челядь поди носится как угорелая. В прежние времена я тоже любил балы, а сейчас только злюсь: экая суета на пустом месте!

— Понимаю вас, — согласился Гранин, доставая из буфета чайную пару.

В ответ Василий Никифорович громогласно расхохотался.

— Ну еще бы! — объявил он. — Саша-то моя так и считает тебя молодым управляющим?

— Уже нет, — Гранин, повинуясь движению руки атамана, сел за стол и налил себе чая, — узнала во мне старика лекаря.

— У-у-у, — в голосе его собеседника послышалось веселое сочувствие, — и сильно тебе досталось за сей обман?

— Александра Александровна добрая барышня, — уклончиво ответил Гранин.

— Да ну? — не поверил атаман. — Чудны дела! Доброта — вовсе не то, чем гордятся Лядовы.

— Вы виделись с канцлером? — Гранин довольно невежливо сменил тему беседы на ту, что волновала больше всего.

— Виделся… — немедленно помрачнел Василий Никифорович, — дурно все вышло. Карлуша одержим своим сыном, трясется весь, плох совсем. Он кажется в таком отчаянии, что я даже передал ему твое послание — мол, пусть травник посмотрит мальчика. А тот завопил, что ты уже убил его дочь, сына он до тебя не допустит. Нес какую-то околесицу про Сашу мою… мол, отравлена девка лядовской кровью, но колдунишка его очистит кровь сию… Я его отравил немножко, что было делать.

От неожиданности Гранин едва чашку не выронил:

— Отравили канцлера?

— Не насмерть! — обстоятельно объяснил Василий Никифорович. — Полежит пару недель без чувств, а там как Бог даст. Может, и выживет, коли судьба такая. А Сашу мою в обиду никому не дам!

— Чем отравили?

— А ты что, лечить собрался? Ты, брат, об этом и не думай даже. Собака подлая наш Карлуша, Саша внучка его, а он лихое задумал. Нет, со мной такой трюк не проскачет.

— А ну как на каторгу вас? — спросил Гранин обеспокоенно. К стыду своему, никакой жалости он не ощущал, и это было недопустимо для лекаря, но было, было же!

Василий Никифорович прищурился хитро:

— А я в тот день охотился у Толстоногих, близко к дворцу не подходил. Есть у меня прикормленные умельцы, в ядах разбираются. Чай, не первый год при дворе, крутимся аки белка в колесе. Да там травят все и всех, обыкновенное дело.

— Значит, еще несколько недель Александра Александровна в безопасности? Станете ли вы презирать меня, если я скажу, что рад этому обстоятельству?

— А иного я от тебя и не ждал, иначе давно бы от внучки моей оторвал и запер в каком-нибудь ските у староверов.

Гранин лишь усмехнулся — пожалуй, в скиту ему самое место и было, куда разумнее, чем женихом становиться.

— Ты изменился, лекарь, — проницательно заметил старый атаман, — прогнал, стало быть, черта своего?

— Избавился, Василий Никифорович.

— И меня когда-то проклинали, было дело. Нечисть, говорят, света боится, благости. Но я так скажу: только силой и напугать ее, только силой! Дураки, кто торгуется, — облапошат ведь все равно. Рад, что тебе хватило мочи вышвырнуть дрянь эту.

Гранин только невнятно угукнул, не желая вдаваться в подробности. Приписал себе заслуги Саши Александровны и помалкивал.

Его терзал иной вопрос, но было неловко напоминать старому атаману о его обещании найти сыновей. Ведь и сам рассказал бы Василий Никифорович, будь у него новости? Ведь не забыл об этом?

Послышались торопливые легкие шаги, и Саша Александровна влетела в