Читать книгу - "Мечты о полете - Келли Сент-Клэр"

Ты будешь удивлён, — его заинтересованное выражение лица ободряет меня. — Лавина, к примеру, превосходный повар. Если он захочет остаться здесь, я бы рекомендовала отправить его на кухню, — я указываю на Осколка. — Осколок удивительно умный. Он обладает способностью эмоционально отстраняться от ситуации и рассматривать её объективно. Лёд стал бы отличным шпионом. А Вьюга так сильно старается помочь людям во Внешних Кольцах, что каждый раз, когда он не может спасти кого-то, это немного разрушает его, — говорю я.

— А что насчёт того, который погиб? — спрашивает он.

Моё дыхание сбивается.

— Шквал? Всё, чего он хотел, это поцелуй и хороший матрас, — говорю я.

Мой голос надламывается, и я смахиваю слёзы.

Джован наклоняет голову и целует мою ладонь. Моё дыхание сбивается совершенно по другой причине. Я поднимаю на него взгляд.

— Я прошу прощения за свою роль в его смерти, — говорит он.

Что-то непроизвольно сжимается от его слов. Неужели в глубине души я винила его?

— Значит ли это, что ты закроешь Купол? — спрашиваю я, поднимая напиток с подноса.

Хотя мы находимся в задней части зала, персонал делает всё возможное, чтобы обслужить Короля.

Он качает головой, беря кубок.

— Нет, этого нельзя сделать. Купал сдерживал уровень преступности на низком уровне более ста лет. Закрыть его было неосуществимо. Однако я планирую предложить выход с честью тем, кто состязается.

Я кладу ладонь на его руку, ощущая твёрдые мышцы. Это начало.

— Спасибо.

Это значит больше, чем извинения за смерть Шквала.

Он хмурится, глядя на мою руку.

— Ты замёрзла.

— Нет, мне достаточно тепло.

Я опускаю глаза и вижу, что на моих руках появились мурашки. Наверное, мне холоднее, чем я думала.

— У тебя гусиная кожа, — говорит он.

— Гусиная кожа? — спрашиваю я, смотря на него. — Почему вы это так называете?

Он смеется.

— Знаешь что? Я понятия не имею.

Он начинает стягивать с себя тунику.

— Что ты делаешь? — шиплю я.

Он не в своём уме? Джован снова смеётся. Я тоже хихикаю. Этот звук заразителен. Часть той скрытой харизмы, которой он обладает в большом количестве, просачивается наружу.

Он протягивает мне тунику.

— Надень.

Я смотрю на него, будто он сумасшедший, и просто на случай, если он упустил мой взгляд, я говорю ему это.

— Ты замерзла, надень это. Некоторые женщины носят туники, — говорит он.

Я оглядываюсь вокруг и вижу, что он прав. Многие женщины носят их. И никто из полуобнажённых мужчин нисколько не кажется замёрзшим. Первый Сектор — самое тёплое время перемены для них.

— Пожалуйста.

Его тон заставляет меня потянуться за туникой. Я не обращаю внимания на несколько вздохов, когда беру её.

— Дай-ка, ты же не хочешь испортить свои волосы.

Он помогает надеть её через мою голову.

— Твои волосы выглядят прекрасно. Они такого же цвета, как драгоценные камни на твоих туфлях.

Он лично выбирал мои туфли? Я-то думала, он приказал одному из подручных сделать это. Я смотрю на него и неуверенно улыбаюсь. Мне нужно больше жидкой храбрости для направления, которое приобрёл наш разговор.

— Откуда взялось платье? — спрашиваю я.

Он долго изучает моё лицо, а затем окидывает взглядом медленно танцующую толпу. Она значительно поредела, пары, несомненно, уходят, чтобы найти укромный уголок или комнату. Грех танцует с Арлой. Я ухмыляюсь и качаю головой, ничуть не обижаясь. Осколок, однако, не выглядит счастливым по этому поводу. Он стоит у стола с кубками и смотрит в их сторону.

— Осколок, мой друг, тебе лучше туда не лезть, — бормочу я.

— Что? — говорит Джован, и я качаю головой.

Льда и Вьюгу нигде не видно. Я не слишком долго размышляю над тем, что это значит. За столом Лавина снова поглощает еду и, что удивительно, разговаривает с Роном.

— Ты знаешь, что все, кроме Гнева, отказались присоединяться к Дозору? — бормочет Джован, наматывая прядь моих волос на свой палец, тот, что со шрамом.

— Да, — говорю я, немного смущённая ощущениями, которые он вызывает.

— Ты собираешься раскрыть эту мысль? — спрашивает он.

Я пожимаю плечами.

— Что ты сделаешь для этого?

Я подражаю его прошлому ответу.

Он обхватывает моё лицо, пока я сижу в недоумении, и придвигается вплотную. Словно ворота приподнимаются, и я тону в голоде его взгляда.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — мягко говорит он.

Это его опасный голос. Я облизываю свои сухие губы. Я не могу ничего придумать. Я не знаю, что является его «грушей».

— Они слишком верны хозяевам бараков. Трюкач и Алзона спасли большинство из нас. Они не чувствуют, что могут уйти с честью, хотя большинство из них хотят этого.

Я протягиваю руку вверх и отрываю его руку от моего подбородка, палец за пальцем. Джован усмехается над моими попытками и не делает никаких движений, чтобы помочь или сопротивляться.

Я слегка зеваю. Его туника похожа на одеяло, всё ещё теплая от его тела.

— Пора спать? — спрашивает он.

Я хихикаю от того, как глупо звучит этот вопрос из его уст.

Он поднимает меня.

Люди пялятся на нас, когда мы выходим. Я знаю, что именно они думают, и не могу заставить себя переживать. Я машу друзьям. Осколок поднимает брови, глядя на меня. Я вскидываю бровь в ответ и снова хихикаю. В чём его проблема?

Джован и я поднимаемся по лестнице, хватаясь друг за друга, когда оказываемся слишком близко к стене или бронированному украшению. Мы падаем у моей двери, задыхаясь от смеха после того, как он врезался в стену.

Я встаю, как только обретаю уверенность в ногах, и начинаю стягивать его тунику. Он останавливает меня.

— Нет, ты оставишь её до завтра. Вот как это работает.

Как что работает? Наши взгляды встречаются, и я забываю свой вопрос. Он кладёт руку на стену позади меня. У меня перехватывает дыхание, когда он наклоняется ко мне.

В коридоре раздаются крики гостей вечеринки, нарушая момент. Он со вздохом отступает назад.

— Спокойной ночи, — рычит он и уходит не оборачиваясь.

Я знаю это, потому что смотрю на него, пока он не исчезает за углом.

Вернувшись в комнату, стягиваю с себя тунику и вешаю её на стул. Я прислоняюсь к одной из колонн у кровати, голова кружится. Разве плохо быть разочарованной тем, что он не вошёл со мной? Что он даже не попытался поцеловать меня. Что бы случилось, если бы он пришёл сюда?

Ворчливый голос — тот, который я предпочитаю игнорировать, — подсказывает мне ответ.

Боковая дверь со скрипом открывается и затем захлопывается. Всё ещё опираясь на колонну, я держу глаза закрытыми, делая