Читать книгу - "Замуж за 30 дней - Лючия фон Беренготт"

— Ну, вот и все.

С выражением какого-то изумленного ступора на лице, Пол просматривал свеже-распечатанные листы договора о разводе мистера и миссис Стивенсон — подписанные на этот раз обеими сторонами.

Бумаги пришли уже в самолете. Да-да, в том самом, пресловутом «частном» самолете.

Улетали тайком, подкупив полбольницы, чтобы подтверждали всем, кто только заинтересуется, что заезжего миллиардера Пола Стивенсона в безнадежной коме увезла домой родная мать.

Для конспирации даже в аэропорт ехали на машине скорой помощи, спрятав чемоданы под каталкой и одев меня в костюм медсестры.

— Боже ж ты мой… — протянул Пол слабым голосом, только увидев меня в коротком белом халатике. — У нас так только в ролевых играх и одеваются…

Пообещав быть его личной медсестрой на время полета, я заставила его убрать лапищи из-под халатика и улечься обратно на каталку. И вообще притвориться мертвым, пока его кто-нибудь не увидел.

В отличие от своего сына, все время пытающегося выкинуть что-нибудь идиотское, моя будущая свекровь оказалась великолепной актрисой. Прижимая к глазам платочек, она ни на секунду не вышла из амплуа горюющей матери — до того самого момента, пока дверь самолета не задраилась за нами, и мы не оказались в относительной безопасноти.

Отсюда и навсегда она превратилась в мою персональную няньку.

Я просто не могла поверить своим глазам и ушам — до какой степени разительно отличалось ее поведение от того, что у нас привыкли ожидать от этого не самого приятного члена семьи.

Немедленно потребовав, чтобы я называла ее Рейчел, миссис Стивенсон увела меня в дальний конец салона самолета и заставила забраться на время взлета в глубокое, раскладывающееся кресло, подложив под ноги на подушку. Так, она утверждала, у меня не начнется тошнота.

Мои заверения в том, что никакого токсикоза — да и вообще, ощущения беременности — у меня пока не наблюдалось, ее не удовлетворили.

— С самого зачатия женщине необходимо побольше отдыхать, смотреть на красивое и слушать исключительно приятные вещи, — безапелляционно заявила она и строго глянула в сторону Пола. — Мой сын говорит тебе приятные вещи?

Я ошеломленно кивнула.

— Иногда…

— Он — тюфяк, — покачала головой Рейчел. — И отец его был тюфяк… Ах, какой он был тюфяк…

Глаза ее подернулись поволокой — она явно погрузилась в воспоминания далекой молодости. А мне отчетливо представился покойный Пол Стивенсон Старший — здоровенный, флегматичный ковбой, щелкающий плетью надо стадом таких же флегматичных коров.

Я хихикнула, представив рядом с ним беременную девчушку в ситцевом платье, строго выговаривающую ему, что ей необходимо слушать только приятное и побольше отдыхать… И поэтому, вместо того, чтобы готовить ему на ужин бобы, она сейчас пойдет и полежит в кресле с задранными ногами…

— Ты — хорошая девушка, — вглядываясь мне в лицо, подытожила Рейчел. — Думаю мы с тобой поладим…

— А можно… я уже встану? — робко попросила я, чувствуя, как у меня начинают неметь ноги.

— Ни в коем случае! Если тебе скучно, могу прислать сына — пусть почитает тебе вслух какой-нибудь женской белиберды — у меня как раз припасен романчик на это случай… И вообще, скоро взлетим, тогда встанешь.

С видом, который явно давал понять, что возражений она не принимает, Рейчел поднялась и бойко засеменила в переднюю часть салона.

Мне же вдруг показалось, что все это неспроста — уж больно загадочный у нее был вид, когда она, подойдя к Полу, дернула его за рукав. Да и почему сама не могла мне почитать свою «белиберду»? Или дать почитать самой?

Но задуматься над этим как следует я не успела — из технического отсека возвестили, что пришли, наконец, долгожданные документы.

Усевшись рядом со мной, Пол снова и снова пролистывал договор, в неверии качая головой. Потом мы с ним выпили на радостях — он виски, я — кока-колы.

А потом самолет стал выруливать на взлетную полосу.

Наскоро поцеловав меня, Пол ушел вперед, на свое место — я и сказать ничего не успела. Заметила лишь, что он странно кивнул кому-то в иллюминаторе. Хотела было встать, пойти за ним… Но в этот момент самолет взревел турбинами и, судя по вспыхнувшим на табло надписям, уже нельзя было не то, что встать, но даже и ремень расстегнуть.

Приготовившись к заложенным ушам — в последний раз, когда я летала на самолете, я оглохла почти на час — я закрыла глаза и откинулась на сиденье.

Самолет рванул вперед, резко набирая скорость… Рев мотора стал почти нестерпимо громким, и я поморщилась от неприятных ощущений.