Читать книгу - "Слово императора - Дарья Кузнецова"

К еще большей нашей радости и облегчению, среди оазиса обнаружился и его вполне разумный обитатель: на ступеньках дома сидела закутанная в ткань цвета окружающей степи фигурка. Разглядеть подробности получилось только тогда, когда мы ступили под сень деревьев.

Это оказался жилистый сухощавый оборотень с загорелой до черноты кожей, изрезанной глубокими морщинами. Впрочем, следящий за нашим приближением взгляд карих глаз был острым и ясным, а борозды на лице проложил не столько возраст, сколько палящее солнце. Экзотичности мужчине придавала и причудливая курительная трубка с длинным мундштуком, которой тот лениво попыхивал.

– Мир этому дому, – проговорил Руамар, склоняя голову.

– И вам мир, путники, – отразил его жест незнакомец. Голос был низкий, хрипловатый, но неожиданно сильный для такого тщедушного человечка. – Клянусь когтями Первопредка, я думал – морок или глаза начали мне изменять. – Он медленно качнул головой, снизу вверх разглядывая нашу троицу. – Здесь редко бывают путники, в последнее время все реже и реже. А таких, что пришли с юга, я и не вспомню. Вы не похожи на заплутавших путешественников и на местных. Что-то случилось?

– Мы весь день идем под палящим солнцем, женщины устали. Или гони прочь, или прими, как хозяин гостей, – вместо ответа качнул головой император.

Впрочем, своему титулу он сейчас соответствовал мало, и вряд ли кто-то, кроме близких знакомых, сумел бы опознать в этом огромном угрюмом мужчине в пропыленной одежде правителя огромной империи. Сейчас его было очень легко представить на войне, в тех же Срединных горах; в полевом лагере, в рейде, в открытом столкновении. Гораздо легче, чем в роли Владыки.

Незнакомец некоторое время помолчал, продолжая разглядывать то меня, то Уру. Судя по тому, что никто хозяина дома не торопил, процедура была вполне обычной. И то верно; живет он тут явно один, компания у нас подозрительная. Хотя всерьез в то, что он рискнет нас прогнать, не верилось. Я бы на его месте, глядя на Руамара, точно не рискнула бы: такой голову отхватит и не почешется.

– Прогнать путника в степи – навлечь гнев Первопредка, – наконец проговорил мужчина, тяжело, с опорой на стену, поднимаясь со ступеней. Впрочем, причина такой тяжести открылась очень быстро: у оборотня не было левой ноги. Руамар дернулся помочь, но хозяин, поморщившись, отмахнулся и, пристроив под мышку прислоненный к стене рядом костыль, довольно ловко нырнул внутрь дома. Мы вереницей последовали за ним.

Внутри, особенно после яркого дневного света, оказалось темно как в погребе, так что я на всякий случай ухватилась за локоть идущего впереди Руамара. Во-первых, чтобы случайно не упасть, а во-вторых, чтобы не потеряться. Конечно, особенно блуждать здесь было негде, но мне так было спокойнее.

Через несколько секунд затеплился слабый огонек старой масляной лампы, немного рассеивая темноту и позволяя разглядеть скудную обстановку дома. Глиняные стены были закрыты какими-то засаленными тряпками; похоже, когда-то это были узорчатые ковры или тканые гобелены, но годы оказались к ним жестоки. Несколько маленьких окошек были закрыты тяжелыми ставнями, не пускающими внутрь солнечные лучи и сопутствующий им дневной зной. Середину единственной комнаты занимала внушительных размеров печка – круглая, с круглым же зевом пекла и толстой трубой, уходящей в потолок. На опоясывающем ее каменном бортике стояла какая-то посуда. Мятая жестяная лампа висела на трех цепочках на вмурованном в печную трубу кронштейне.

Слева от входа, между печью и стеной, располагался добротный стол с двумя скамьями, справа – низкий лежак, кажется представлявший собой сундук. Кроме того, в углу стоял шкаф без дверцы, прикрытый полотнищем ткани, а слева от входа имелась занозистая отвесная лестница, упирающаяся в люк на потолке, и на полу под ней, кстати, тоже был люк. За ней темнела солидных размеров бочка, за которой в самый угол был втиснут умывальник над большой глиняной миской.

Кивнув нам на скамью, хозяин проковылял к печке.

– Уж не взыщите, разносолов предложить не могу. Лепешки, каша да овечий сыр. И вода, конечно.

– Вода – это главный разносол, – хмыкнул Руамар.

Уру все-таки не выдержала и бросилась помогать хозяину собирать на стол. А я, взяв со стола почти пустой кувшин, направилась к бочке, на крышке которой лежал черпак. Правда, больше всего мне сейчас хотелось в эту самую бочку нырнуть целиком или хотя бы выпить сразу пару черпаков, минуя кувшин. Но я сдержалась, аккуратно набрала драгоценную жидкость в кувшин, стараясь не пролить ни капли.

– Как же ты, путник, с двумя девками среди степи оказался? – полюбопытствовал хозяин, когда мы расселись за столом и, вдосталь напившись безумно вкусной воды с легким болотистым привкусом, набросились на еду. Не знаю, как с разносолами, но сейчас в еде главным было ее количество и питательные свойства, а густая каша и чуть подсохшие лепешки в этом отношении были почти идеальны. Особенно вприкуску с сыром; тот был нечеловечески соленым, пах овчиной, но неожиданно оказался по-настоящему вкусным. Хотя, может, это мне тоже с голоду показалось.

– Зови меня Маром, – представился император. – Посчастливилось выжить в катастрофе дирижабля, – честно признался он. Пожалуй, придумать какое-то еще объяснение было бы сложно: на путников мы действительно походили мало, а до моря явно было далеко. – А ты почему живешь один в такой глуши?

– А меня зови Миром, – усмехнулся хозяин. – Отчего же в глуши? Овец пасу, за колодцем слежу. Мимо путники ходят вроде тебя, мне спасибо говорят, что-то меняют, что-то оставляют. А что один… я же не спрашиваю тебя, по какому чувству ты себе в жены беззубую взял и от кого теперь с ней бегаешь. Расскажи лучше, что в мире делается?

Я хотела уточнить, как Мир об этом догадался, но вовремя вспомнила слова Руамара в первый же день нашего знакомства о том, что запах супругов смешивается и это говорит о более-менее гармоничных отношениях в паре. Учитывая, сколько времени мы с ним проводили вдвоем, надо думать, пахли мы уже в самом деле одинаково. Вечно я забываю про это их чутье!

– Война кончилась, – со смешком отозвался император.

– Как же, как же, об этом слыхал. Вроде как Владыка удумал женить младшего брата на орсской принцессе, а?

– Уже женил, – хмыкнул Руамар.

– И то верно, – степенно кивнул Мир. – Негоже, ох негоже нам с Орсой драться! С другими можно, а с ними – нет!

– Почему ты так считаешь? – Мне показалось, словам степного жителя сам главный инициатор этого примирения удивился очень искренне.

– Да потому что похожи мы, – невозмутимо пожал плечами Мир. – Как братья похожи; тыбарцы – ящеры ползучие, чифали – вовсе не то птицы, не то камни, а остальные того хуже. А мы, почитай, родня – у всех кровь красная, теплая, течет одинаково. И мысли у нас одинаковые, и глупости. Уж ты-то при такой жене должен понимать, – усмехнулся хозяин.

– Понимаю, – согласился император, покосившись на меня.

– Хорошую весть ты принес, Мар. А что еще делается?