Читать книгу - "Преданная истинная - Лана Воронецкая"

Но только меня кристалл приветствует ослепительным сиянием, которое разливается по залу, постепенно проникает в каждый уголок.

В свете, брызнувшем из кристалла всем видно моё лицо – лицо нового короля.

Оракул издаёт мелодичный гул, низкий и завораживающий, перекликающийся с моим сердцем. Внутри кристалла появляется символ человеческого королевства – наш герб. Выбор Оракула подтверждён и не может быть оспорен.

С облегчением выдыхаю.

Не от того, что переживал за результат.

Я рад, что всё, наконец, закончилось, и я могу разыскать Ландию. Пусть посмотрит мне в глаза и объяснит, что с ней происходит. Почему она пропустила церемонию. Почему не пришла поддержать?

По залу вокруг меня постепенно прокатывается подобострастный рокот толпы моих новых подданных, которые один за другим припадают на колено, склоняют головы в знак приветствия короля.

— Да здравствует новый король!

Но Ландия ничего этого не видит. Девочки нет в зале.

Тревога поднимается тёмной удушливой волной, заполняет грудь, подкатывает к горлу и застревает комом.

Глава 30

Амир

Из зала коронации толпа постепенно тянется в огромный банкетный зал на фуршет.

А с меня хватит на сегодня официоза, церемоний, поздравлений, заверений в преданности короне. Всё позже.

Я ничего не ел со вчерашнего дня, но совершенно не голоден. Аппетит пропал. Внутри всё выворачивается наизнанку от беспокойства. Кусок точно в горло не полезет.

Всё, что мне сейчас необходимо – так это увидеть Ландию! Даже дышать трудно. Моя девочка –глоток свежего воздуха для меня.

Выглядываю мощную фигуру и седые волосы Архимага, удаляющегося из залы в сопровождении свиты. Дракон засвидетельствовал почтение. Все оценили его поддержку новой власти и новую расстановку сил на политической арене. Теперь Архимаг спешит покинуть человеческий Королевский Дворец.

Что? Происходит?

Перехватываю Шаардана на выходе.

— Господин Кирстон, вам передали мою просьбу об аудиенции?

Архимаг останавливается, делает жест рукой, приказывая обступившей личной охране не мешать.

— Амир, мы поговорим позже, — тяжелый голос пропитан усталостью. — Сейчас мне надо идти. Семейные вопросы.

Он же не про Ландию? У моей девочки всё в порядке?

Шаардан прячет эмоции под маской спокойствия на лице. Его выдаёт напряжение в голосе. И ещё глаза. Скорее напряжённые, чем собранные, и очень холодные. Но за холодом просматривается еле уловимый блеск тревоги, как слабое отражение того, что он скрывает.

Мои собственные чувства внутри неумолимо требуют выхода. Каждая клеточка тела в напряжение. Нервы – натянутая струна. Держусь из последних сил, чтобы не сорваться, как бы ни кипело внутри.

К чему игры в кошки-мышки, хождения вокруг да около? Не верю, что Архимаг ничего не понимает. Он всё прекрасно понял про меня и его дочь ещё ночью, в ангаре.

Я не прошу. Я требую:

— Мне надо её увидеть.

Шаардан даёт слабину чувствам. Заметно по дрогнувшим уголкам губ. Но Архимаг тут же берёт себя в руки. Бесстрастным голосом сообщает:

— Ей плохо, Амир.

Холодная пустота разрастается в груди.

— Насколько плохо?

— Ландия заснула. Глубоким сном. Она без сознания.

— Я еду с вами.

Архимаг собирается возразить, но я успеваю сказать первым:

— Я люблю вашу дочь. Я прошу у вас её руки!

— Нашёл время, — Шаардан качает головой. — Ты ей об этом сказал? Ландия знает?

— Узнает, — киваю головой на выход, ставя в известность, что пойду с ним. — Где она?

Мы не сговариваясь идём в холл с доступом к портальным перемещениям. Ускоряем шаг.

Архимаг смотрит в одну точку перед собой. Но рассказывает безжизненным голосом. Как будто ему надо с кем-то разделить давящий груз ответственности.

— Ночью, пока Ландия помогала Василисе спасать Оливию, дочке уже было плохо. Прямо на глазах матери ей становилось хуже и хуже, пока Ландия не упала без чувств. Пришлось действовать быстро. Оливию забрали ведьмы. Они хотели забрать и Ландию, но Василиса настояла, что сначала дочку осмотрит Луцер.

— Она ещё у вас?

Похоже, Шаардан прикусывает щёку изнутри. Желваки проявляются на небритом мужском лице.

— Думаю, ты успеешь с ней попрощаться.

Волна боли обрушивается внезапно и разрывает душу на части. В голове пульсирует отчаянное «нет». Внутренний крик пытается оттолкнуть правду, не допустить её до сознания.

Хрипло выдыхаю:

— Что говорит Луцер?

— Луцер провёл анализ зелья из дротиков, которые мы обнаружили у Королевской гвардии Советника.

Не могу сдержаться. Цежу сквозь зубы, которые не желают разжиматься.

— Бывшего Советника.

Кажется, если я разожму челюсти, то не смогу удержать крик, рвущийся наружу.

Шаардан не обращает внимания на реплику, продолжает:

— Это – зелье, тормозящее оборот зверя. При большой концентрации, оно тормозит драконью ипостась до состояния эмбриона.

Внезапно Архимаг останавливается, ловит мой взгляд:

— Они накачали Ландию слишком сильно. Слишком много этого зелья влили в неё, — он всматривается в мои глаза в поисках поддержки. Даже таким властным мужчинам, как Шаардан, в тяжёлых ситуациях необходимо разделить глубоко запрятанную от близких боль.

Молча кладу руку ему на плечо. Слегка сжимаю, в знак поддержки. В таких ситуациях не надо слов. Они лишние.

Шаардан выдавливает по одному слову:

— Драконица Ландии не просто уснула. Она умирает. И человечью ипостась Ландии утянет за собой.

Архимаг отворачивается, больше не желая показывать слабость.

В молчании заходим в пустой холл. Он активирует портал, медленно выдыхает и делает приглашающий жест.

— Идём.

Шаардан открыл проход в свой особняк.

Ступаю на паркет огромной залы, с колонами у стен. Сквозь высокие витражные окна бьёт яркий солнечный свет, скользит по мраморному полу, контрастируя с густой и вязкой тишиной внутри.

Взгляд сразу же приковывается к ложу в центре. Посреди комнаты стоит софа. На ней лежит Ландия, погружённая в глубокий сон. Она так и одета в тёмное бархатное платье, ветерок слегка колышет шлейф лёгких крылышек шифона, свисающих по бокам. Но её лицо бледное и неподвижное, как фарфор. Губы чуть приоткрыты, а длинные ресницы отбрасывают тени на безжизненные щёчки, от которых вся кровь отлила.

Руки покоятся на груди, каждая чёрточка, каждая линия её тела застыла в безмятежном сне, будто она находится на границе реальности и мира снов.

Подушки подложены так, что поддерживают рыжую головку, хрупкие плечики, придавая позе лёгкость. Словно моя девочка прилегла на мгновение и, неожиданно для себя, погрузилась в вечный беспробудный сон.

Меня охватывает чувство беспомощности с ног до головы, как будто все силы разом исчезают, становится трудно сделать вдох. Гнетущее ощущение пустоты и утраты подкрадывается исподтишка, путая