Читать книгу - "Позволь мне верить в чудеса - Мария Акулова"

Обе комнаты, разделенные за счет разности цветовых решений, показались Ане не менее красивыми, чем холл.

Теперь было очевидно — Высоцкий любит открытые пространства и стекло. А еще необычные светильники и однотонность, разбавленную яркими цветовыми акцентами.

Кухня была темной, глянцево-синей, наверняка нашпигованной всеми необходимыми благами человечества, но распознать их, не попробовав открыть каждый из шкафов, было нереально. О своем присутствии гордо заявляла только такая же темная кофемашина, стоявшая на одном из секторов рабочей поверхности.

Ту саму кухню и гостиную будто разделял такой же темный стол-остров, Аня даже назвала бы его фундаментальным, ведь при желании за ним по обе стороны могли расположиться человек восемь. Вот только вряд ли Высоцкий устраивает у себя подобные сходки. Слишком много хаоса люди внесли бы в его безупречных порядок.

А здесь был он. Абсолютный. Ни отпечатков пальцев на глянцевых поверхностях. Ни забытых в мойке тарелок и даже чашек из-под утреннего кофе. Ни вазы с надкушенным яблоком на острове. Ни кастрюльки на варочной поверхности. Его педантичность видна была даже в этом. Единственное исключение — тот самый пиджак, который лежал на диване.

В противовес кухне, гостиная была светлой, а на стене за диваном темное стеклянное полотно. Сам диван тоже светлый с яркими подушками в цвет ваз в прихожей. Аня не представляла, что нужно делать с диваном, чтобы он выглядел настолько свежим. Очевидно, что этим занимался не сам Высоцкий — представить его с пылесосом в руках отчего-то было невероятно сложно, но факт оставался фактом, пусть мужчин иногда без суда и следствия записывают в неряхи, Корней Владимирович мог бы стать лучшим примером того, что делают это зря.

Любя контроль и рациональность во всех сферах своей жизни он, вероятно, считал вот такой вылизанный комфорт дома — еще одной ее обязательной составляющей.

И тут же в памяти Ани почему-то всплыл образ женщины, с которой она когда-то видела Высоцкого. Сто лет тому назад в подземном переходе. Та тоже была безупречной. Точно так же, как квартира. Как кабинет. Как машина. Как он сам. Как вся его жизнь, кажется. Максимально контрастирующая с тем, как живет она.

Пока Аня смотрела по сторонам, Высоцкий допил воду, сполоснул стакан и поставил его на одну из верхних полок. После чего отмотал несколько бумажных полотен, промокнул руки.

— Устроит? — наверное, в определенной мере абсолютно правильно оценил ее изучающий взгляд, но вопрос, как всегда, задал такой, что девушка почувствовала себя неловко. Но это ведь нормально — оглядываться на новом месте… Аня попыталась себя убедить, что не сделала ничего зазорного, но все равно опустила взгляд, ощущая, что щеки снова розовеют.

— У вас очень красиво, — произнесла тихо, смотря еще и на пол — такая же безупречно чистая плитка на несколько тонов темнее, чем кухня.

— Спасибо, — Высоцкий ответил без особого энтузиазма, зато смотреть перестал. Подошел к встроенному холодильнику, открыл его… — Ты голодная? — задал вопрос, не оглядываясь.

— Нет, спасибо. Не голодная… — Аня ту же усиленно замотала головой. Разорять его на продукты было бы совсем стыдно, да и есть ей совершенно не хотелось. Хотелось… Чтобы он побыстрее показал, где она может провести ночь, а потом оставил ее наедине, чтобы она могла просто тихонько поплакать. Отчего-то сейчас безумно хотелось именно этого.

— Когда ты ела в последний раз? — но Высоцкий, к сожалению, мысли читать не умел… Или не хотел. Поэтому все же оглянулся, снова прищурился, окидывая новым внимательным взглядом.

И Аня хотела бы соврать, но не смогла. Произнесла устало:

— Не помню. Но я не хочу. Спать хочу, если честно…

Видно было, что Высоцкий дает себе несколько секунд на раздумья, но вероятно решил не настаивать, потому что кивнул, закрыл холодильник, подошел.

— Если ночью проголодаешься — холодильник в твоем распоряжении. Бери, на что упадет взгляд. Я все равно выбрасываю половину. Микроволновку найдешь. Как включить — разберешься. Не бойся, готовил не я. Не отравишься. Пойдем, покажу спальню.

Он остановился ближе, чем Ане хотелось бы. Она понимала, что слушать его, глядя куда-то под ноги — не дело. Поэтому старалась смотреть в глаза, но делать это было непросто. Во-первых, потому что он был значительно выше, во-вторых, потому что их разделяло не больше полуметра и отчетливо слышался запах его парфюма, действующий на нее будоражаще.

Благо, Высоцкий об этом не подозревал, иначе… Иначе вряд ли позвал к себе вообще. Теперь же обошел, снова, не дожидаясь, направился вглубь квартиры к другим комнатам — за закрытыми дверьми. Открыл одну из них, включил свет, дождался, пока Аня подойдет, кивнул, чтобы заходила.

Спальня была красивой, пусть и слегка безликой. Здесь нашлось место для большой кровати, комода, шкафа, отсюда же куда-то вела еще одна дверь.

— Это не ваша? — Аня задала вопрос, бросая на Корнея взгляд с опаской. Ей дико важно было понимать, что она не стесняет его слишком сильно.

Он же начал уже привычно — хмыкнул, не спеша отвечать.

— Там ванная. Чистые полотенца и банные принадлежности найдешь. Если чего-то не будет — скажешь. С душем справишься, думаю.

— Спасибо, — смиряясь с тем, что ответ на свой вопрос она скорее всего не получит, Аня сделала еще один неуверенный шаг вглубь своей временной обители.

— Не за что. Заснуть сможешь? — следующий же вопрос заставил снова вскинуть взгляд. И на сей раз нахмуриться уже Аню. Она с непониманием несколько секунд смотрела на Высоцкого… — Ты перенервничала, тебе нужно выспаться. Я хочу понять, ты сможешь сама заснуть или найти таблетки?

Аня наконец-то поняла смысл предложения, активно замахала головой из стороны в сторону. Понятия не имела, сможет ли, но утруждать Высоцкого поиском снотворного ни в жизни не стала бы. Да и проспать утреннюю поездку к бабушке права не имела. Пусть от Высоцкого, судя по всему, до больницы будет добираться ближе, но приехать Аня хотела заранее.

— Не надо ничего, с-спасибо вам. Я просто… Я не хочу вас утруждать… Сверх меры…

Аня старалась подбирать каждое слово, но ей все равно казалось, что выбранные формулировки с высокой вероятностью забавляют Высоцкого. Чтобы говорить с ним так, как хочется ему, нужно долго и упорно учиться, в этом сомнений не было.

— Отлично. Во сколько ты хочешь попасть завтра в больницу? — Аня не успела засомневаться, как стоит расценивать его «отлично», ведь он тут же удивил вопросом. Она снова немного сощурилась, глянула растерянно…

— К десяти. Мы с бабушкой договорились, что к десяти.

— Хорошо.

Высоцкий кивнул, покрутил в руках телефон, потом снова глянул на Аню.

— Я хочу поговорить с твоей бабушкой. Если ты не против.

Пусть Аня знала Высоцкого недостаточно хорошо, чтобы уметь общаться с ним так, как он привык, но даже ей было понятно — второе предложение не предполагает возможности, что она таки против. Это просто… Предупреждение, что ли. Мол, не удивляйся, девочка, но завтра я планирую пообщаться с твоей бабушкой.