Читать книгу - "Ярче, чем солнце - Лора Бекитт"

В тесном номере маленького отеля Миранда поспешно избавлялась от фальшивого живота. Ей до смерти надоела эта комедия, она не чаяла покончить с притворством и наконец вздохнуть свободно. Сейчас она приехала в Торонто, чтобы забрать ребенка из приюта.

Думая о предстоящем событии, Миранда не испытывала никаких чувств. Все это имело чисто практическое значение. Любой брак — это компромисс, своего рода сделка, и она выполняла ее условия.

Она была не из тех, кто станет плакать о том, чего никогда не сможет иметь. Она постарается это получить.

За эти долгие, почти бесконечные месяцы Миранда убедилась, что поступает правильно. В своих посланиях Кермит постоянно писал о ребенке. Казалось, он продумал его жизнь на годы вперед. И это был сын, всегда только сын.

Последнее раздражало Миранду. Ведь если бы она и впрямь была беременна, у нее вполне могла родиться дочь!

Она вошла в здание приюта — скромно и вместе с тем со вкусом одетая молодая женщина с напудренным лицом, тщательно накрашенными алыми губами, выщипанными в тонкие дуги бровями и неброско, но выразительно подведенными глазами. Водопад волос, некогда скрывавший плечи, сменила модная стрижка. Под мышкой был зажат замшевый ридикюль.

Миранда проследовала по коридору, разглядывая то рельефный орнамент на потолке, то паркетный пол, в котором не хватало брусков. Если она и волновалась, то только о том, как добраться с ребенком до Галифакса.

Вот и кабинет мисс Роу, с которой она общалась последние месяцы. Ей не нравилась эта женщина с крючковатым носом, пристальным взглядом бесцветных глаз и твердо сжатыми губами, но Миранда была вынуждена любезничать с ней.

— Здравствуйте, миссис Далтон. Вижу, вы прибыли вовремя. Малыша сейчас принесут.

Почему-то Миранда думала, что детей будет много и ей позволят выбирать, как на рынке.

— Когда будут готовы бумаги? Я хочу поскорее вернуться в Галифакс, — немного нервно отозвалась она.

— Мы все сделаем быстро. Вы успеете уехать дневным поездом.

Вошла сестра в белом высоком чепце — она держала на руках ребенка.

Пытаясь разглядеть новорожденного, Миранда невольно вытянула шею.

— Мы выполнили все ваши условия, миссис Далтон, все, кроме одного, — сухо произнесла мисс Роу. — Это девочка.

Девочка! Слово прозвучало, словно гром среди ясного неба. Кермит не допускал и мысли о девочке!

Миранда отпрянула, и на ее безупречном лице появилось жесткое выражение.

— Но почему? Мы договаривались о мальчике! Мой муж хочет сына и только сына!

— Так получилось. Три пары, которые стояли в очереди перед вами, забрали трех младенцев мужского пола. Другие мальчики, оставшиеся в приюте, значительно старше того возраста, какой вас интересует. Потому мы предлагаем вам взять девочку.

— Вы отдали детей другим людям, потому что те смогли больше заплатить! — взвилась Миранда.

Глаза мисс Роу сузились, превратившись в две узкие щелки.

— Послушайте! Дети не товар, равно как не существует детей первого и второго сорта. И они не появляются на свет по заказу. Или вы забираете этого ребенка, или вам придется подождать.

— Как долго?

— Поскольку вы оказываетесь в конце списка, то, полагаю, несколько месяцев.

Миранда была сражена. Девять месяцев обмана, притворства на пределе сил — и все напрасно! Ей казалось, что тут имеет место борьба двух воль, в которой мисс Роу без сомнения выйдет победительницей. Эта ханжа и старая дева ненавидела ее, молодую, красивую, ухоженную, имеющую мужа, и решила отомстить любым доступным способом.

— Кто родители ребенка?

— Они были вполне благополучными людьми, но, к несчастью, погибли в автокатастрофе. Малышка родилась в рубашке: ее выбросило из машины, и она уцелела. Близких родственников не нашлось, и девочка попала в приют. Она родилась всего неделю назад — как раз то, что вам нужно.

— У нее есть имя?

— По документам она Мойра, но вы можете назвать ее, как захотите, это ваше право.

«Мойра — судьба», — подумала Миранда.

— Пусть останется, как есть. Я ее забираю, — сказала она, признавая свое поражение.

Вместе с тем Миранда ощутила что-то вроде злорадства. Пусть это послужит наказанием Кермиту за его мужское самомнение, за непоколебимую уверенность в себе!

Спустя час Миранда вышла из приюта с ребенком на руках. Ей дали в дорогу несколько пеленок и немного молочной смеси, и она изо всех сил спешила на поезд.

Купив билет и заняв место в вагоне, Миранда облегченно вздохнула. Она привыкла думать только о себе, потому ей казалось, что она держит на коленях обыкновенный сверток. Первый раз она поняла, что это не так, когда ее руки и юбка вдруг стали мокрыми и потекло даже на пол! А во второй — когда девочка пронзительно разревелась на весь вагон.

Развернув пеленки дрожащими руками, Миранда поняла, что боится дотрагиваться до этого странного существа с такой прозрачной кожей, что была видна даже сеточка вен, казалось, нарисованных тоненькой кистью. Ей чудилось, что она может что-нибудь сломать Мойре или та выскользнет из ее рук. К тому же Миранда ни разу в жизни не пеленала детей и не знала, как это делается.

Она нервничала, совершая бесполезные движения, а девочка продолжала плакать. Наконец сидевшая по соседству женщина, ворча себе под нос про нерадивость молодых мамаш, поднялась с места и ловко перепеленала ребенка.

— Грудь! Дайте ей грудь!

Миранда залилась краской. Она не могла объяснить, что у нее нет молока, что вообще-то это не ее ребенок.

В конце концов под неодобрительными взглядами соседки она кое-как накормила малышку из бутылочки, после чего ребенок срыгнул, вновь испачкав ей одежду и руки и вызвав у нее прилив раздражения, если не сказать — злобы.

День постепенно погас, в темноте таяли встречные огни, мимо окна летели высекаемые колесами искры. В вагоне было темно и душно. Миранда не спала, укачивая ребенка и боясь, как бы он снова не раскричался. Пока она не догадывалась, что ей дано, но понимала, что отнято очень и очень многое. Она не имела права заснуть, не могла почитать. Ей приходилось охранять покой этого маленького создания, которому не было дела до ее самочувствия и настроения. Она больше не принадлежала себе. Она взвалила на себя ношу, которую ей придется нести до конца жизни.