Читать книгу - "Хевен, дочь ангела - Вирджиния Клео Эндрюс"

Наступило всеобщее молчание, долгое и гнетущее, когда четыре пары глаз осматривали меня – предмет, выставленный на продажу. Они оценивали меня с ног до головы, снимая зрительно размеры, разглядывали лицо, руки, фигуру, в то время как я их почти не видела: меня словно окутало темной вуалью.

Теперь я поняла, что чувствовал тогда Том. Мне показалось, что брат рядом со мной, будто он стоит тут и вселяет в меня силу, нашептывая ободряющие слова: «Все будет в порядке, Хевенли… В конце концов все образуется…»

Отец говорил громко и отрывисто. Мое внимание сосредоточилось на паре постарше, которая стояла несколько впереди. Пара помоложе держалась позади, как бы давая предпочтительный шанс купцам среднего возраста. Я встала поближе к углу, где дедушка сидел и ковырялся с деревяшкой.

Смотри, дедушка, что делает твой добросердечный сынок! Он крадет у тебя единственную оставшуюся внучку, которая к тому же любит тебя! Скажи же что-нибудь, останови его, Тоби Кастил! Ну скажи же, скажи, скажи!

Ничего он не сказал, знай себе строгал да резал. Седовласый мужчина с женой, что стояли поближе ко мне, отличались высоким ростом и весьма представительным видом. Оба были в костюмах и серых пальто. Они словно прибыли из другого мира, образованные и интеллигентные. Они не водили глазами по сторонам, как это делала пара помоложе, они не обращали пристального внимания на нашу нищету и жалкий вид дедушки, ушедшего в свою работу, словно никто и не приходил.

Было в них нечто царственное, но на меня, в паническом страхе жавшуюся к стене, смотрели добрые глаза. Всем своим видом я на миг вызвала в голубых глазах мужчины сострадание, но женщина продолжала хранить полнейшую невозмутимость. Похоже, она думала о погоде.

Словно загнанная в ловушку, я снова вздохнула и сделала глотательное движение, чтобы попытаться освободиться от комка в горле. Хотелось провалиться в небытие и выйти из него года через два. А пока что мое сердце металось от испуга в груди, будто птица, посаженная в клетку. Ноги подгибались в коленях, меня подташнивало. Мне так хотелось, чтобы дедушка поднял глаза, посмотрел на меня и попытался остановить своего сына, но в присутствии Люка дедушку невозможно было заставить сделать что-либо.

«Я им не нравлюсь, я им не нравлюсь», – думала я о паре постарше. Они не хотели даже улыбнуться, подбодрить меня, чтобы я почувствовала уверенность и выбрала их. В состоянии отчаяния и надежды я перевела взгляд на пару помоложе.

Мужчина был высокий и симпатичный шатен с прямыми волосами и светло-карими глазами. Рядом стояла его жена, ростом почти с него – футов шесть или около того, да еще на высоких каблуках. У нее были буйные рыжие волосы, темнее и богаче, чем у Сары. Но Сара никогда не знавала парикмахерской, а эта женщина явно не обходилась без нее. Ее прическа отличалась невообразимой пышностью. У нее были до странности бледные глаза, настолько бледные, что казались бесцветными, и лишь огромные зрачки плавали в этом бесцветном море. Ее идеально ухоженная кожа имела фарфорово-белый цвет, какой часто бывает у рыжеволосых людей. Приятное лицо? Пожалуй, да, даже очень.

И что-то в ней было от жительницы гор, что-то было…

В отличие от пары постарше, одетой в пошитые на заказ пальто из серой плотной ткани, эта женщина носила ярко-розовый костюм, такой облегающий, что казался нарисованным на ней. Она прошлась по дому, все осмотрела, даже приоткрыла дверцу печи. Для чего ей это нужно было? Выпрямившись, она улыбнулась всем сразу и никому в отдельности, потом обернулась и с неприличным вниманием стала рассматривать старую медную кровать, которую я перед этим как следует застелила, потом подняла глаза к корзинкам у потолка, оценивая про себя наши жалкие попытки придать дому уют. Выражение ее лица то и дело менялось, как будто между эмоциями и полученными ею впечатлениями шла борьба за обладание им. Двумя пальчиками с длинными лакированными ногтями она осторожно взяла тряпку, которой я вытирала стол, и тут же бросила ее на пол, словно прикоснулась к чему-то инфекционному. На ее накрашенных в розовый цвет губах замерла улыбка, которой она старалась не дать увясть.

А ее приятный молодой супруг все время не спускал с меня глаз. Его губы и глаза улыбались мне, будто желая вселить в меня уверенность. Мне почему-то стало легче от его улыбки. Во всяком случае, я вызывала у него одобрение.

– Что ж, – произнес отец, отставив в сторону ногу и уперев кулаки в бока, – выбирай, девочка, все зависит от тебя…

Я смотрела то на одну пару, то на другую. Кто их разберет по внешнему виду? И на что обратить внимание? Рыжеволосая женщина в вязаном розовом костюме победно улыбалась, и это делало ее еще более привлекательной. Я любовалась ее длинными лакированными ногтями, серьгами величиной с полдолларовую монету, накрашенными губами, ее одеждой, прической. Женщина постарше, седовласая, встречала мой взгляд не мигая, но и без улыбки. В ушах она носила малюсенькие жемчужины, совсем не впечатляющие.

Мне показалось, что я вижу нечто враждебное в ее взгляде, и это заставляло меня переводить взгляд на ее мужа, но тот отводил глаза в сторону. Как можно было делать вывод, не имея зрительного контакта? Ведь душа читается в глазах, а глаза обманывают, если не смотрят на тебя прямо.

Я снова посмотрела на более молодую пару, одетую в модную одежду, купленную в магазине и не такую дорогую, как у пары постарше, одежда которой была не подвластна моде. Фанни назвала бы такую одежду стариковской. Тогда я еще не умела отличать настоящего богатства от прилипших к рукам нуворишей денег.

В присутствии этих прекрасно одетых людей я себя ощущала неуютно в своем бесформенном одеянии, которое из-за растянувшейся горловины съезжало на одно плечо, и я все время пыталась привести его в порядок, да все руки не доходили. Непослушная прядь волос упала мне на лоб, я машинально убрала ее и провела рукой по волосам. И все обратили внимание на мои покрасневшие, потрескавшиеся руки, на пальцы с короткими и поломанными ногтями. Я тут же постаралась спрятать руки, которые буквально ежедневно, сколько я себя помнила, стирали белье и мыли посуду. Кому я нужна, такая неряха? Ни одна пара меня не возьмет.

Фанни взяли быстро, с удовольствием. У нее руки не испорчены работой, и волосы у нее длинные, тяжелые, послушные. А я – простушка, страшненькая, издерганная, кому я нужна такая? Кому я нужна, если даже Логан уже не переносит моего взгляда? И как я могла подумать, что он когда-нибудь полюбит меня?

– Ну, девочка, – снова подал голос отец, явно недовольный тем, что я затягиваю дело, – я сказал тебе, что ты можешь выбирать, но, если ты не поторопишься, я сделаю это за тебя.

Взбудораженная, не понимая, что со мной происходит, я попыталась понять, что скрывается за сдержанностью, холодностью пары постарше, за их взглядами, когда они смотрят на меня и не видят меня. Из-за этого они казались мне чересчур степенными, скучными, холодными, а рыжеволосая женщина с бесцветными глазами то и дело улыбалась и улыбалась, и Сара тоже была рыжеволосой и милой – по крайней мере, до рождения того мертвого ребенка.