Читать книгу - "Привет, красотка! - Патрик Санчес"

Прежде чем выйти из машины, Руби взглянула в зеркало, проверяя, не испачкалась ли в сахарной пудре или шоколаде после мусорно-пончиковой пирушки. У самого крыльца ей вдруг остро захотелось, чтобы дома никого не оказалось, — пусть Дорис вернется к себе, а Ванда с Симоной съедут. Меньше всего она годилась сейчас для разговоров. Надеясь, что квартирантки в городе, а мать дремлет. Руби вставила ключ в замок.

— Привет, — встретила ее Ванда.

— Привет, — бросила Руби, с опущенной головой направляясь к лестнице. Скорее всего выглядит она не лучшим образом и на вопросы отвечать совсем не хочется. Руби вообще мечтала только залечь в кровать и спать, сколько получится.

— Заходила миссис Дженкинс, забрала Дорис на ленч. Они вернутся через час.

— Хорошо.

— Что-нибудь случилось? — спросила Ванда, почуяв неладное.

Руби уже хотела солгать, что нет, но тут на верхней ступеньке лестницы появилась Симона.

— Оцените, — сказала она. — Дорис отдала мне сегодня утром. Разбирала свои вещи и сказала, что я могу это взять.

Увидев, как Симона поворачивается, демонстрируя маленькое черное платье Дорис, Руби крепко зажмурилась на мгновение.

«Слава Богу, это сон, — решила она. — Не может столько неприятностей произойти в один день — рекламный ролик, пончики из помойки, Симона в платье Дорис…» Но когда Руби открыла глаза, она ощутила собственный желудок, набитый пончиками, увидела Симону в прелестном черном наряде и отчетливо вспомнила свое недавнее появление на телеэкране.

— С тобой все в порядке? — испугалась Симона, глядя вниз на побагровевшую Руби.

Руби снова посмотрела на Симону, и гнев, копившийся тридцать два года, достиг апогея. Руби видела на другой платье, которое всю жизнь мечтала носить сама, вспоминала, как мерзкие тетки в рекламе «Тонкого и звонкого» напялили на нее огромные одежки и нарисовали круги под глазами. Она вновь услышала третьеклассницу Хизер Уоткинс, вопящую:» Руби и так толстая, могла бы и нам оставить!» — и Мэтью Грина, громко мычавшего, когда она пыталась незаметно пристроиться в конец шеренги в летнем спортивном лагере. Она вспомнила свой рот, обсыпанный сахарной пудрой. Руби стало нестерпимо больно и, черт побери, ОНА НЕ СОБИРАЛАСЬ БОЛЬШЕ ЭТО ТЕРПЕТЬ!

— Снимай!! — пронзительно заорала Руби. От крика дрогнули стены, а Тако кинулся спасаться под кофейный столик.

— Что? — вырвалось у Симоны, ошарашенной таким взрывом чувств.

— Снимай! — потребовала Руби и метнулась вверх к Симоне. В ее воплях звучало такое неистовство, что Симона, не на шутку испугавшись за собственную безопасность, расстегнула молнию и принялась стаскивать платье.

— Вы, тощие стервы, всю жизнь брали мою долю, но это платье вы не получите. Оно принадлежит мне! Знаю, моя толстая задница в него не поместится, но оно мое и, если ты решила его забрать, советую передумать, пока есть время.

— Конечно, конечно. — Симона подняла с пола платье и протянула его Руби, говоря с ней, как со сбежавшей пациенткой психлечебницы, где-то раздобывшей пистолет. — Успокойся, все в порядке. Я уже сняла.

— Руби, что происходит? — спросила Ванда, поднимаясь с дивана. Симона, не находя слов, в состоянии шока замерла в тонкой комбинации. — Что стряслось, милая? — мягко спросила Ванда, стараясь успокоить Руби.

— Что стряслось? Ах, что стряслось?! — заорала Руби. — Я толстая! Я очень толстая! Я страшно толстая! Я всегда была толстой и останусь таковой до конца жизни! Пока мы треплемся, мою чудовищную тушу показывают по телевизору в рекламе «Тонкого и звонкого» как пациентку до лечения. Только до лечения! Какая-то фигуристая вешалка с рыжей башкой, откуда-то из Кентукки, играет меня после курса диеты. Потом я приезжаю домой и вижу Пенелопу Крус в моем платье. — Руби ткнула пальцем в сторону Симоны и неистово закричала Ванде: — А ты? Я несколько лет сохну по Престону Да Сильве, а ты втерлась, похлопала глазами и получила приглашение на свидание! Так вот, к вашему сведению, я только что сожрала полдюжины пончиков из… — Руби осеклась. Она была вне себя, но понимала, что нельзя признаваться в поедании пончиков из урны — это уж слишком. Замолчав, Руби прошла к дивану, опустилась на него и закрыла лицо руками.

Симона и Ванда подошли к Руби.

— Детка, — сказала Ванда. — Я понятия не имела насчет Престона.

— Извини меня за платье, — подхватила Симона. — Клянусь, я не представляла, что оно для тебя значит.

— Я знаю, знаю, — сказала Руби, вытирая глаза и уже успокаиваясь. — Простите, я веду себя как последняя дура. Не знаю, что на меня нашло. Увидела тебя в черном платье и просто с ума сошла. Глупо, но я помню это мамино платье с самого детства. Она была в нем такой красивой, и я надеялась однажды… — Руби не стала договаривать. Нелепо надеяться, что у нее есть хоть крошечный шанс когда-нибудь натянуть на себя черное платьице Дорис.