Читать книгу - "Выше неба - Рене Манфреди"

Стюарт тронул Джека за плечо, чтобы разбудить его, но тот уже не спал. Джек взял Стюарта за руку и притянул поближе. Они лежали и смотрели сквозь раздвинутые шторы на падающий снег.

– Во сколько нужно быть у Анны? – спросил Джек.

– По-моему, в четыре. Это же ты с ней договаривался.

Джек что-то пробормотал себе под нос и крепче обнял Стюарта. Если бы визит к Анне не был последним важным событием в их совместной жизни, то он наверняка отменил бы его и остался в постели на весь день. Самым ужасным в этой болезни была усталость. Он мог сражаться с заболеваниями, терпеть температуру и боль, но одна мысль, что надо принять душ, одеться и сделать что-то более существенное, чем просто сидеть перед телевизором или в кофейне в квартале отсюда, заставляла его рыдать от изнеможения. Ничего уже не будет как прежде. В понедельник он переедет в ужасную квартиру с проеденными плесенью коврами и въевшимся запахом топленого сала. Они со Стюартом разгребали хлам шесть часов, а потом наняли уборщиц, чтобы те вымыли все заново, но неприятный запах остался. Джек снял эту квартиру не только из-за уменьшения заработка. Как и следовало ожидать, Кобаяши прекратил вести дела с его компанией, и Хэнк Шерман тут же его понизил. И все равно, Шерман, Бек и партнеры были более чем щедры со своими сотрудниками, и Джек все еще мог позволить себе хорошую квартиру, но ему показалось, что благопристойность угнетает сильнее, чем жизнь в дыре. Там был комфорт и дорогие вещи, здесь – нищета и уродство. Джек всегда предпочитал крайности.

Большую часть времени Джек был свободен от работы в фирме. Потеряв счет Кобаяши, он начал катиться по наклонной, словно мяч. Когда японцы отказались от их услуг, у него чуть сердце не разорвалось, все потеряло значение; ничто больше его не волновало. Он обнаружил, что никак не может сконцентрироваться более чем на сорок минут, а часто даже и меньше. Джек начал допускать глупые ошибки, которые впоследствии дорого ему стоили. Хэнк, который знал, но не говорил о болезни Джека, позволил ему работать дома и неполный день, но даже это оказалось слишком.

Стюарт пытался помочь ему распорядиться остатками средств, тщательно разработал бюджет, а потом только закатил глаза: «Кого я обманываю? Ты ворочал миллионами, но никогда не мог подсчитать деньги на собственном счету». Джек не представлял, что делать, если закончатся деньги, а с учетом ситуации на бирже это могло произойти очень быстро. Он надеялся, что, когда придет этот день, его уже не будет в живых, он молился, чтобы не пришлось мочиться в пеленки и пускать слюни от абрикосового пюре в каком-нибудь доме престарелых. Когда он будет переезжать, у него будет всего два чемодана вещей. Он отдаст, или продаст, или завещает Стюарту все остальное, включая свою коллекцию африканских масок.

– Ты хочешь позавтракать? – мягко спросил Стюарт.

– Нет. Все что я сейчас хочу, – рядом со мной. Стюарт сжал плечо Джека:

– Если бы ты сам мог поверить в это. Позже, по пути к Анне, Джек сказал:

– Может быть, остановиться и купить вина? – Он кивнул в сторону магазина на противоположной стороне от магазинчика миссис Ким. Гектора не было около корейской бакалеи – конечно же, она закрыта на выходные, и, несомненно, парень ужинает дома, со своей маленькой женой, в семейном кругу.

Стюарт подъехал к тротуару. Джек пронесся по маленькому магазину и выбрал бутылку дорогого белого вина.

Прямо за магазинчиком был бар, куда часто ходил Гектор. Нужно проверить, просто посмотреть. Джек поймал взгляд Стюарта и показал на бар. Зашел, роясь по карманам в поисках мелочи для автомата с сигаретами и одновременно оглядываясь по сторонам в тускло освещенном помещении. Здесь Гектора тоже не было. Он нажал на одну из кнопок на автомате – оттуда выскочили длинные женские ментоловые сигареты – и пошел обратно к Стюарту.

– Просто хочу курить. – Джек развернул целлофан на пачке «Вирджиния Слимз».

Стюарт посмотрел на него:

– Твой мальчик, должно быть, на какой-то частной вечеринке.

Джек прикурил.

– Да, – ответил он, разозлившись, что Стюарт понял его уловки, а еще больше от того, что Гектора нигде не было. – Наверняка.

Стюарт фыркнул:

– Ты меня удивляешь.

Джек выдохнул, пуская дымок кольцами и изогнувшись, как Марлен Дитрих:

– Я сам себя удивляю.

Ближе к полудню Анна вошла, чтобы посмотреть на Флинн. Та все еще была в постели, рядом с ней свернулся на подушке кот. Она тихонько позвала внучку, но Флинн не пошевелилась.

Все было готово, в доме убрано, Анна только не хотела пылесосить, пока Флинн не проснется. Марвин и Кристин загружали глиняные головы в «Фольксваген». Анна наблюдала из кухонного окна, как зять укладывал отвратительные бюсты в кузов.

– Это назад, – сказал он Кристин, которая согнулась под тяжестью фигуры, представляющей Рональда Рейгана и каннибала Эда Гайна.

В воздухе кружился снег. У Марвина были голые ноги, из-под военной куртки виднелись только полы цветастого халата. Анну накрыла волна ностальгии, неподдающейся описанию боли – потеря дочери, мужа, юности, которая у нее когда-то была и заставляла ее вот так же стоять на снегу полураздетой, ошеломленной блаженством любви. Анна открыла окно шире – на кухне становилось жарко. Кристин хихикнула, когда Марвин что-то достал из кармана. Трубка. Марвин протянул ее Кристин, и Анне показалось, что он сказал:

– Положи немного в чашку и затянись, а потом подожди, пока зазвонят колокольчики.

Анна с грохотом бросила на пол несколько крышек от кастрюль. Марвин посмотрел наверх, как она и хотела.

– Анна? – Через минуту он, запыхаясь, вошел на кухню.

– Да? – ответила она.

– Это не то, что ты подумала.

– Мне показалось, что это марихуана. Или я ошибаюсь?

– Нет. Ты с ума сошла? – воскликнул Марвин.

– Нет. Конечно же, я предполагаю, что ты не куришь, когда Флинн под твоим присмотром. Девочка начнет переживать, если увидит тебя курящим или под действием наркотика.

Он отмахнулся:

– Это не наркотик.

Анна начала чистить картошку:

– Тогда я не беспокоюсь. Кристин будет с нами ужинать?

– Нет, – ответил зять, – у нее другие планы.

Анна открыла духовку и полила жиром индейку, раскладывая приправу вокруг птицы. Когда она повернулась, Марвин был все еще здесь.

– Правда? – сказала она. Он провел рукой по волосам:

– Наверное, ты разозлишься, но Богом клянусь, я вспомнил только сегодня утром, точнее, десять минут назад, когда понял, что Флинн еще в постели.

– Что? – встревоженно воскликнула Анна.

– В День благодарения мы всегда отмечали день рождения Флинни.