Читать книгу - "Моя фиктивная жена - Лариса Петровичева"

Вот и хорошо.

— И наш концерт откроют дети семьи Вегзир с традиционным гномьим танцем “Веточка”!

На сцену пестрыми горошинками высыпали малыши, которые минувшей осенью пошли в первый класс — закружились, притопывая ногами и хлопая в ладоши. Вскоре зал дружно поддерживал их аплодисментами, а мама склонилась ко мне и негромко спросила:

— Завтра они тоже станцуют?

Я кивнула. Завтра в книжном магазине Хаттавертте будет презентация моей новой книги: “Герберт и Марони” уже прислали большие картонные коробки с изящными томами с красном переплете и, судя по тому, что сообщил продавец, очередная история принцессы Эрны разойдется по предзаказу, и надо будет закупить еще.

Иногда я поверить не могла, что добилась того, о чем мечтала с самого раннего детства. Первую отпечатанную книгу издательство прислало мне как раз в тот день, когда родился Эдариль, и в тот момент я сказала себе: вот двое моих детей у меня в руках. А потом были новые книги, и несколько столичных презентаций, и яркое стремление писать все новые и новые истории.

— А где Анарен? — спросил отец. — Все распекает Гертруду с наставницей на пару?

Дедушка обожал Гертруду — он никак и никогда не показывал виду, но я чувствовала, что она его любимая внучка. Он нянчил всех своих внуков и внучек, он дарил им замечательные подарки и с гордым видом водил за руку в школу, говоря, что это самая главная радость, доступная деду. Но когда он был с Гертрудой или говорил о ней, то в его глазах появлялось какое-то очень теплое, трепетное чувство.

— Сейчас придут, — ответила я. — Он никогда не пропустит выступление Эдариля.

Самые лучшие и дорогие скрипки. Стажировки у столичных музыкантов. Уже оплаченная учеба в королевской музыкальной академии. Все это появилось у Эдариля сразу же, как только его дедушка и бабушка по отцовской линии узнали о том, что их внук проявляет таланты в музыке. Родители Анарена не приезжали в Хаттавертте, хотя мы и приглашали их в гости, но вели с Эдарилем переписку. Однажды сын показал мне одно из посланий, и я поняла, что им очень дорожат — и выражают свои чувства делами.

Когда я думала о том, как сложилась моя жизнь, то мне иногда казалось, что все это случилось не со мной. Но мы с Анареном выстроили свой северный дом, у нас была семья и дети, и все — неласковая, но такая красивая земля, смех и улыбки детей, новые книги и артефакты — принадлежало нам, и мы были этого достойны. Мы это заслужили и не хотели терять.

Когда объявили выход Эдариля, Анарен и Гертруда быстрым бесшумным шагом вбежали в зал — прошли на свободные места, сели, и мой отец тихонько поинтересовался:

— Ну что, крепко там тебе досталось?

Гертруда вздохнула и ответила:

— Бывало и крепче. Дедушка, а можно, я буду их дразнить носатыми червяками?

Любящий дед рассмеялся.

— Где ж ты видела носатых червяков? Дразни горбатыми выползками! А то ишь, чего удумали, мою внучку обзывать!

Мать красноречиво показала ему кулак. Дескать, девчонка и так боевая, а ты ее еще подучиваешь! Из корзинки, которую мать всегда носила с собой, тотчас же появился большой пирог с курицей и луком, завернутый в салфетку, любящая бабушка протянула его внучке и сказала:

— Закуси, моя хорошая, а то устала там. Не дай Бог, похудеешь!

Чтобы похудеть, Гертруде пришлось бы приложить колоссальные усилия. В отличие от меня, она росла настоящей гномьей девочкой, которая радовала родных крепким здоровьем и хорошим аппетитом. Гертруда махом проглотила пирог и сообщила:

— Ну вот, теперь и дышится легче!

Бабушка и дедушка смотрели на нее с нескрываемым умилением.

— А сейчас перед вами выступит Эдариль Эленандар, вальс “Радость весны”.

Анарен мягко сжал мою руку. Этот вальс Эдариль написал сам — помню, как слушала его в годовщину нашей с Анареном свадьбы, а по щекам струились слезы, словно моя душа летела куда-то в невообразимую высь вместе с воздушной мелодией, которая утверждала одну простую истину: если ты умеешь любить, если ты дорожишь теми, кого любишь, то в твоем сердце всегда будет весна.

Эдариль вышел на сцену, поклонился зрителям и вскинул скрипку к плечу. Я в очередной раз подумала, что он родился просто копией отца. Но в длинных эльфийских волосах сверкало гномье золото, и алый шнурок был завязан на правом запястье так, как носят гномы — мои родители особенно это ценили.

Смычок поплыл по струнам.

В окнах была весна, а в глазах — тепло и нежность.

И я знала, что обязательно об этом напишу.