Читать книгу - "Пропала принцесса! Нашедшего ждут неприятности (без иллюстраций) - Ульяна Муратова"

А Мелен никакой нервозности, кажется, не испытывал. Как отрубился, едва коснувшись головой подушки, так и дрых без задних ног. Хотя он всегда засыпал легко и быстро. Я бы с удовольствием обменяла один из своих даров на эту способность. К примеру, свет. Зачем он мне? Я им даже не пользуюсь, а засыпать по несколько часов каждое утро — чересчур утомительно.

Я так и пролежала молча, глядя в неаккуратно побеленный потолок до самого вечера, а потом тихонько села, побрызгала волосы специальным маслом и принялась их расчёсывать. Провозилась до момента, когда проснулся Мелен, весь такой горячий, разомлевший и с штатно работающим индикатором, но на другой постели, через целую пропасть френдзоны от меня.

— Ясного вечера, — пожелала я.

Он кивнул и сладко потянулся, а я изо всех сил сдерживалась, чтобы не подойти к нему и не начать обнимать. Почесав могучую грудь, он сел на постели и начал разминать шею и плечи.

— Болит?

— Немного.

Я отложила расчёску и в несколько шагов оказалась возле него, положила руку на шею и принялась осторожно растирать напряжённые мышцы.

— Ты слишком много времени провёл за рулём, — сказала я.

— Да, Госпожа Очевидность, — иронично ответил он, но отстраняться не стал, и я принялась массировать его плечи, стоя рядом с постелью.

Несобранные в косу волосы накрыли его пологом с одной стороны, и он раздвинул их, смешно выглядывая из образовавшегося просвета:

— Интересно, почему у Трезана коса до пояса, а у тебя до пола?

— Не знаю. Я свою не обрезала ни разу. Может, на Терре волосы быстрее растут? Вообще в Доваре всё другое. И луны жгучие, и воздух какой-то иной и словно изнутри распирает постоянно…

— У меня есть гипотеза. На Терре настолько скудная магия, что твой организм адаптировался под её впитывание, и теперь в Доваре для тебя её слишком много. У меня, кажется, тоже вырос порядок дара, вернее усилилась восприимчивость. Но я не уверен на сто процентов — хорошо бы сначала отдохнуть и поделать тесты, чтобы собрать информацию. А ведь я всего два месяца с той жалкой луны силы цедил, а ты — несколько лет.

Заклинания действительно давались легко, и даже сейчас целительская сила хлынула в тело Мелена бурным потоком, а потом почти мгновенно иссякла. Кончилась. Нужно выйти наружу и снова подпитаться от Луноликой.

— Спасибо, мне стало гораздо лучше, — поблагодарил Мелен, пока я стирала с его лица старые конопушки и рисовала карандашом новые, свежие.

Височную печать тоже обновила фломастером. Закончив, расчесалась и заплела тугую косу. Хотела уложить вокруг головы венком, но вспомнила, как сильно он мешал спать в мобиле и оставила как есть. Перекину на плечо и прикрою плащом, никто и не заметит.

Мелен по-спартански быстро оделся и сказал:

— Пойду закажу вечерник, а потом вернусь за тобой. Вот твой вожделенный ключ, можешь запираться сколько угодно.

Я фыркнула и действительно заперлась — спокойно сделала все утренние дела и ополоснулась, чтобы разогнать сонливость и взбодриться. Последнему способствовала еле тёплая вода, а я так люблю горячую, но выбирать не приходилось.

Вечером гостиничный дом оказался забит посетителями. Вроде бы лес кругом, откуда столько людей? Пришлось даже ждать, пока освободится столик, и всё это время Мелена разглядывали женщины.

Возможно, я уже начала сходить с ума от ревности… Но они и правда его разглядывали! И не только! Якобы случайно трогали за руку или плечо, проходя мимо. Улыбались со значением, а одна даже подмигнула. И нет, никакого нервного тика у неё нет — я за этой шаболдой всю трапезу потом наблюдала.

И чем больше знаков внимания ему оказывали, тем ужаснее я себя чувствовала, потому что число в девятьсот любовниц становилось реальнее и реальнее. И ведь я прекрасно понимала, почему к нему тянет остальных женщин — меня саму тянуло по той же причине. Дело не столько в росте, телосложении и внешности, а скорее во флёре непоколебимой уверенности в себе и энергетике, какой-то бескомпромиссной мужественности, которую он излучал.

Я проторчала всю жизнь на маяке в одиночестве и просто не осознавала этого, пока не увидела других мужчин. Если так разобраться, даже в трапезном зале были парни объективно красивее Мелена, а женщины всё равно смотрели на него. Не просто смотрели — возвращались взглядами раз за разом, задерживаясь ими на крупных ладонях, широких плечах и нахальной полуулыбке, с которой он на всё это взирал.

У меня даже аппетит пропал от осознания, насколько сильно я влипла и насколько облажалась, упустив шанс сблизиться с ним на маяке, когда он был весь мой.

— Чего не ешь? — спросил Мелен по-эстренски.

— Не хочется. Плохо спала, — тихо ответила я.

— Обычно когда плохо спишь, наоборот жрать охота.

Я лишь развела руками, да и не хватило бы моих знаний чужого языка, чтобы описать всю гамму испытываемых эмоций.

Поев, мы взяли остатки моего вечерника и мясной пирог с собой, а потом вернулись к мобилю.

Мелен сел за руль и плавно тронулся с места, выехав на покрытую колдобинами просёлочную дорогу. Было ещё светло, даже Солар не сел окончательно, поэтому ехать приходилось медленно — то тут, то там появлялись запряжённые рогатыми марчами телеги, какие-то древние экипажи и даже мобили.

— Валюха, нам надо поговорить, — сказал Мелен, и уже по одному его тону я поняла, что ничего хорошего ожидать не стоит.

15.2

— О чём? — голос дрогнул и сорвался, а щёки заранее запекло от стыда и неловкости.

Чувствуя, что меня ждёт выволочка на тему недопустимости ревности, сжалась на месте и даже обхватила плечи руками, глядя строго перед собой и боясь даже мельком посмотреть на Мелена.

Но неожиданно для меня разговор пошёл о другом.

— Когда мне было шестнадцать, я впервые заинтересовался политикой. Больше всего меня волновал вопрос независимости Нортбранны. Нашёлся кружок единомышленников разных возрастов, среди которых были и взрослые солидные нобларды. Мне очень льстило, что со мной, шкетом сопливым, обращаются как со взрослым. Дед и отец могли надавать лещей, засранцем малолетним назвать, а там… там я был господин Роделлек, — саркастично хмыкнул он. — Сейчас самому смешно, но тогда я от чувства собственной значимости едва в штаны не кончал. Чтобы ты понимала, я пятый по старшинству среди братьев, и мы в семье никогда друг с