Читать книгу - "Две секунды после - Ксения Ладунка"

до сих пор лежащие на столе. Черт. Их точно не стоит оставлять здесь без присмотра. Взяв их, я размышляю, что же теперь делать с этой машиной. Может, продать? Точно. Но я совершенно не знаю, как это делается, так что без звонка отцу не обойдется. Придется ему все рассказать.

Вздохнув, я решаю подумать об этом позже. Хватит с меня переживаний на сегодня.

Глава 21

Информация о том, что моя мать забрала заявление, просачивается в интернет. В надежде просто замять скандал, мы не учли одного: той ненависти, которая заполнит соцсети, когда люди об этом узнают. Они и так давно решили, что Том педофил, который совращал меня с детства, а сейчас буквально убедились в этом, ведь, по их мнению, мы либо надавили на мою мать, либо заплатили ей.

Я удивляюсь: как просто делать выводы со стороны. Люди не знают и сотой части нашей истории. Они не знают ничего, кроме моего имени, возраста и того, кто мои родители. Ничего не понимают в том, о чем рассуждают, но делают уверенные выводы. Своими убеждениями они влияют на нашу жизнь. Пишут мне, что я шлюха, ведь не стала признавать насилие и поддержала извращенца. Они искренне ненавидят меня, а я не понимаю, как с этим справиться, ведь их настолько много, что вероятность встретить их на улице близится к девяносто девяти процентам.

Как остаться прежней, если кажется, что тебя ненавидит весь мир? Я просто жила, а потом стала неугодной миллионам — и они все решили сказать мне об этом.

Чтобы выстоять, мне нужна опора внутри себя, но ее нет. Моя мать всегда говорила, что я никчемная, и теперь это подтверждают люди в интернете.

Несмотря ни на что, я решаю не судить о себе на основании мнения других. Единственное, в чем я точно уверена, — я никогда не будут делать преждевременные выводы. Не буду осуждать людей, если не знаю их лично. Все в жизни неоднозначно, и самые очевидные ситуации иногда могут быть не тем, чем кажутся.

Когда я находилась в реабилитационном центре, мы регулярно занимались спортом. Это часть программы по восстановлению здоровья, и после этого мне действительно становилось лучше. В попытке разгрузить голову, я отправляюсь на пробежку.

На улице прохладно, и, помимо меня, в парке совсем немного людей. Включив музыку в наушники, я легкой трусцой отправляюсь в путь.

Где-то спустя минуту я чувствую себя нехорошо. Решив, что надо просто перетерпеть, бегу дальше. В какой-то момент перед глазами темнеет, а желудок делает кульбит. Я сгибаюсь пополам, держась за живот, и еле успеваю подбежать к ближайшей урне, куда меня и выворачивает.

Спустя несколько рвотных позывов становится лучше. Я опускаюсь на лавочку, держась за живот, и наклоняюсь к коленям. Рвота закончилась, но тошнота осталась. Я совершенно не понимаю, почему так плохо себя чувствую, но решаю, что мое тело просто отвыкло от спорта — видимо, нужно начинать с малого.

Просидев на лавочке около получаса, я медленным шагом отправляюсь домой. Там ложусь на кровать и весь оставшийся день лежу пластом, потому что мне не становится лучше.

Проснувшись следующим утром от тошноты, я сразу бегу в туалет. Поняв, что, кажется, отравилась, мне приходится пропустить очередной день обучения в приюте для животных, ведь в таком состоянии я даже добраться до туда не смогу. Я совсем ничего не ем — не могу, снова начинается рвота. Ладно, бывает. Надо дать себе время поправиться.

Следующий день, и снова все по новой. Я начинаю думать о проблемах с желудком, ведь отравление не может длиться целых три дня. Потом вдруг вспоминаю, что меня и раньше посещала тошнота, с того момента, как прилетела в Окленд. Я не обращала на нее внимания, мало ли что, но сейчас…

У меня вдруг сжимаются все внутренности. Сердце начинает стучать в горле, в ушах, в затылке.

Черт. Черт, черт, черт.

А если… Нет, не может быть. Просто не может, не может, но… Но что если я беременна?

Эта мысль заставляет меня прижать ладони ко рту. Нет… Нет, только не это, только не это…

Забыв про свое состояние, я быстро одеваюсь и бегу в аптеку. Нет, этого точно не могло случиться, у меня всего лишь болит желудок. У нас с Томом был секс один единственный раз. Да, он был без защиты, но я уверена, что он не кончал в меня. Мы и раньше занимались этим без презерватива, и все проходило хорошо. Не может же случиться так, что в тот единственный раз я забеременела. Шанс настолько маленький, что это просто невозможно.

И все же нужно убедиться. Вернувшись домой, я закрываюсь в ванной и долго смотрю на три разных теста, которые купила, чтобы исключить ошибку.

Я не могу поверить в то, что это, действительно, происходит со мной. Не хочу, чтобы все обернулось так. Я боюсь представить, что будет, если увижу две полоски, мне страшно, что все может резко измениться.

Открыв первый тест, читаю инструкцию. Следом вытряхиваю зубные щетки из стакана и промываю его водой. Боже… Руки сильно трясутся, я смотрю на себя в зеркало, несколько раз глубоко вдыхаю и разворачиваюсь к унитазу.

Когда дело сделано, ставлю стаканчик на раковину. Достаю тонкую бумажную полоску из коробки и, справляясь со страхом, опускаю в него. Отсчитываю десять секунд и вытаскиваю, положив на поверхность рядом. Весь мир сужается до стука моего сердца и теста, на который я смотрю, не отрываясь. На нем появляется контрольная полоска, но я жду дальше. Одно мгновение ничего не происходит, а потом… начинает проявляться еле видимая вторая.

В голове, будто что-то взрывается. Вдохнуть не получается, перед глазами расползаются серые круги. Ноги подгибаются, и я опираюсь о стену, чтобы удержаться от падения. Не может быть. Линия становится виднее, но она все равно очень бледная. Нет, это, наверное, какая-то ошибка. Здесь точно что-то не так, она должна быть ярче.

Борясь с тремором, я раскрываю два других теста. Они электронные, и я пытаюсь понять принцип работы. Да плевать, к черту. Сняв крышки, я опускаю их индикатором в стакан.

На одном из тестов должен появиться плюс, на другом — надпись. Я снова жду. Кажется, целую вечность. Это невозможно. Я сейчас умру от волнения. На этих точно будет отрицательный результат. Первый тест — просто ошибка. Я не беременна, господи, нет…

Через несколько секунд на одном появляется вертикальная линия, превращающая