Читать книгу - "Лунное наваждение - Джил Грегори"

Гостиница «Бержерон» была симпатичным заведением в районе Вье-Карр, недалеко от набережной. Анемон без труда нашла ее. Слава Богу, она перестала плакать, и ее глупые слезы уже не привлекали внимания каждого встречного.

Подойдя к гостинице – двухэтажному кирпичному зданию, оштукатуренному и выкрашенному в бледно-серый цвет, – она остановилась перед воротами с ажурной решеткой из ковкой стали.

Новоорлеанское солнце палило нещадно. Воздух был напоен густым ароматом цветущих магнолий, смешанным с запахом свежих овощей и фруктов, продававшихся на местном базаре. Вокруг шумел Новый Орлеан: с лодок, плывущих по реке, доносились слабые крики, уличные торговцы кофейными зернами и пряностями звонко расхваливали свой товар, глухо гудела толпа суетливых прохожих.

Анемон с радостью окунулась в этот новый для нее мир, пытаясь избавиться от своих мучительных переживаний. Жизнь продолжается! Надо встретиться с отцом. И как можно скорее. Как только Стивен обнаружит, что она исчезла, он первым делом отправится искать ее сюда.

Интерьер холла гостиницы «Бержерон» поразил девушку своей элегантностью: высокие потолки, изящная витая лестница, роскошный ковер, мебель эпохи Людовика XVI, картины в золоченых рамах, украшавшие стены в розовато-кремовых обоях. Все здесь дышало истинно французской утонченностью.

Перед мебельным ансамблем из палисандра и атласного дерева стоял лакированный письменный стол с золотой инкрустацией. За столом сидел щуплый, с иголочки одетый человек с пером в руке и сосредоточенно рылся в стопке бумаг. Однако когда к нему подошла Анемон, он тут же поднял голову:

– Я могу вам чем-то помочь, мадемуазель?

– Надеюсь, – ответила девушка на безупречном французском.

В конце концов, это был креольский квартал, где жили аристократические семьи Старого Света французского и испанского происхождения. Мужчина, сидевший перед ней – маленький, худой, с аккуратно подстриженными черными усами и светлыми карими глазами, – был элегантен и учтив. Если он примет ее за француженку, тем лучше.

– Мне нужен месье Дюбуа. Он сейчас здесь?

– Месье Дюбуа? Конечно, здесь! – Креол вскинул черные брови. – Меня зовут Юджин Ламор, я консьерж гостиницы «Бержерон». Месье Дюбуа – наш работник. В данный момент он занимается бухгалтерскими счетами.

– Могу я его видеть?

Анемон решила не вдаваться ни в какие объяснения, пока не узнает, какую роль играет в этом сценарии ее отец и какая роль отводится ей. Она улыбнулась Юджину Ламору, пытаясь держаться с аристократическим высокомерием, и тут поймала свое отражение в большом зеркале, висевшем в золоченой раме на стене позади конторки. Из зеркала на нее смотрела худая, изможденная женщина с бледным лицом и растрепанной прической. Довольно жалкий вид.

Должно быть, Юджин Ламор проникся к ней сочувствием, потому что он отодвинул стул, церемонно встал и дал девушке знак следовать за ним.

– Вам придется подождать месье Дюбуа в маленькой гостиной, – сухо сказал он. – Не желаете ли пока выпить лимонаду?

– Нет, ничего не надо, спасибо.

Она вошла в уютную комнату за главным холлом, тоже роскошно обставленную, но выдержанную в других тонах. Здесь господствовали желтый, голубой и зеленый. С самого порога на нее точно повеяло весенней прохладой.

Восточный ковер на тиковом полу, свежие цветы в хрустальных вазах на камине, диван и рядом – столик из белого мрамора. Широкие стеклянные двери выходили на внутренний вымощенный плитами дворик, в самом центре которого красовался фонтан. Здесь царила тишина, и глаз радовали пышные пеканы и цветущие кусты роз и магнолий.

Когда месье Ламор с поклоном вышел, оставив Анемон одну, она опустилась на желтую узорную софу, стоявшую в центре комнаты, и уронила голову на руки.

К глазам вновь подступили обжигающие слезы. Мысли девушки опять вернулись к Стивену Берку. Как же он мог так поступить с ней?!

Дверь открылась и снова закрылась. Анемон оторвала руки от лица и подняла голову.

– Папа! – воскликнула она и бросилась к отцу. Слезы ручьями побежали по ее щекам.

Томас Карстейз обнял дочь. Глаза его увлажнились. Она еще никогда не прижималась к нему с таким отчаянием.

– Ну-ну, Эмми!.. – улыбнувшись, взволнованно пробормотал он. – Все хорошо, моя девочка. Да в чем дело, Эмми? Откуда вдруг столько слез? Почему ты так расстроена?

В сорок девять лет Томас Карстейз не утратил своей привлекательности. Это был мужчина среднего роста, стройный, с каштановыми волосами, спадавшими на лоб аккуратными прядями, аристократической формы носом и серыми, глубоко посаженными глазами, такими же ясными и проницательными, как у Анемон, и тонкими изогнутыми бровями, которые сходились у переносицы в минуты глубокой задумчивости.

Анемон смотрела на отца, любуясь милыми ее сердцу чертами лица, и крепко сжимала в пальцах лацканы его сюртука.

– Ох, папа!.. – только и смогла выговорить она.

Он рассмеялся знакомым добродушно-веселым смехом:

– Неужели моя девочка лишилась дара речи? Не могу этому поверить! Разве ты не хочешь отругать меня за то, что я тебя обманул? Ведь все эти месяцы ты считала меня погибшим. Я был уверен, что ты разнесешь меня в пух и прах! Эмми, Эмми, что с тобой?