Читать книгу - "Шелковая вендетта - Виктория Холт"

– Это меня всегда и привлекало в политике. Честно говоря, я не ожидал, что пройду на выборах с первого раза. Отчасти мне повезло. Я оказался в нужное время в нужном месте.

– Это общее правило жизненного успеха, – включилась в разговор бабушка, – оказаться в нужном месте в нужное время.

– И как редко это удается, – добавила я.

– Но когда удается, следует быть благодарным судьбе. Нужно хватать удачу и держаться за нее обеими руками.

– Когда вы хотели бы посмотреть платья? – спросила у Джулии графиня.

– Может быть, прямо сейчас? – предложила Джулия.

– Пойдемте, я провожу вас.

Джулия с графиней ушли, и я почувствовала себя свободнее. У меня вызывало легкую досаду ее поведение по отношению к Дрэйку. И мне все время казалось, что она наблюдает за нами обоими, когда мы обращаемся друг к другу.

– Вы – либерал, – сказала я, когда они ушли, – а это значит, что ваша партия сейчас не у власти.

– Мы исправим это на следующих выборах.

– Ив кабинет снова придет мистер Гладстон. Кажется, уже в третий раз?

– В четвертый.

– Он уже немолод, вы так не считаете?

– Это величайший политик нашего столетия.

– О, слова истинного последователя! Но я думаю, что кое-кто на верхних ступенях власти не согласится с вами.

– Вы намекаете на Ее Величество королеву.

– Разве я не права?

– Она – человек стойких пристрастий и предубеждений. К сожалению, последнее относится к мистеру Гладстону.

– А это не повлияет на его назначение премьер-министром?

– Конечно, повлияет. Никак не могу понять, почему она так настроена против него.

– Полагаю, все мы питаем к одним людям необъяснимую привязанность, а к другим – стойкую антипатию.

– Вы тоже?

– К большинству людей я отношусь с симпатией, но есть отдельные личности, которых я никогда не полюблю.

В эту минуту я думала о Чарльзе. Даже до инцидента с мавзолеем я испытывала к нему неприязнь.

– Мистер Гладстон – не столь блестящий придворный в том смысле, в каком им был лорд Мельбурн. Юная королева была ему предана.

– А позже – Дизраэли, – прибавила я.

– Никогда этого не понимал. Но он ловко манипулировал словами.

– А Гладстон – нет?

– Он был хорош как оратор... но не как льстец. Гладстон – великий человек, и ради торжества своих идеалов он готов рискнуть даже своей политической карьерой. Такие люди – большая редкость.

Его глаза горели энтузиазмом. Мне нравилась его пылкость. Я находила, что прекрасно провела это утро.

Бабушка извинилась и ушла по делам, прихватив с собой Касси; мы с Дрэйком остались одни.

Мы говорили легко и естественно. Я рассказала Дрэйку про магазин и про то, как, оставшись вдовой с ребенком на руках, я не захотела жить в Шелковом доме. Я жаждала независимости, и в конце концов пришло время, когда отъезд стал просто необходим.

– Так я бухнула весь свой капитал в это предприятие, – закончила я.

Он внимательно меня слушал. Я была благодарна ему за то, что он ничего не спросил о Филиппе. Потом я рассказала ему, как трудно мы начинали и как графиня спасла нас от краха.

– Салон очень много значит для вас, да, Ленор? – спросил он.

– Этим я зарабатываю себе на жизнь.

– Но ведь дело не только в этом, правда? Магазин знаменует для вас свободу и что-то еще, что вы хотите доказать всему миру.

– Что же это?

– То, что женщина по своим деловым качествам ни в чем не уступает мужчине.

– Я не задумывалась об этом, но думаю, вы не ошиблись.

– Уверен в этом. Вы ненавидите всякую несправедливость и во всем хотите докопаться до истины. Вы хотите, чтобы в любом деле преобладала логика.

– Полагаю, что так.

– Я разделяю этот взгляд на вещи. Поэтому и пошел в парламент. Я хочу справедливости... для всех. Я не принимаю на веру расхожие мнения, а предпочитаю основываться на собственных суждениях. Такой же тактики придерживается и Гладстон. Он стал очень непопулярен, когда выдвинул законопроект о самоуправлении в Ирландии. Это и позволило консерваторам во главе с Солсбери победить на последних выборах.

– Я нахожу все это очень интересным, – сказала я.

– Хорошо бы нам встречаться иногда... чтобы вот так посидеть, поговорить. Я часто бываю в Лондоне. Что вы на это скажете?

– Скажу, что мне нравится эта мысль.

– Значит, решено.

Вошла Джулия и вклинилась в наш разговор:

– Оно поистине божественно. Бледно-лиловое с лентами более глубокого оттенка – не гелиотроп, а скорее, лаванда, правда, графиня?

– И сидит на вас великолепно, – сказала графиня. – Мы пришлем вам его.

– У тебя такой серьезный вид, – сказала Джулия, бросив быстрый внимательный взгляд на нас обоих. Видимо, ее удивило, что мы одни, и я сочла необходимым объясниться.

– У бабушки срочная работа, и она попросила Касси помочь ей.

– У нас туг была очень интересная беседа, – сказал Дрэйк, – о политике.

Джулия состроила гримаску.

– Об этом ты мог и не говорить. Я и сама бы догадалась. Твоя излюбленная тема, Дрэйк. Ни о чем другом ты говорить не способен.

– Наверное, ты права. – Он посмотрел на меня. – Надеюсь, я не наскучил вам?

– Отнюдь.

– Ленор всегда очень вежлива, – сказала Джулия.

– Причем тут вежливость, я просто сказала то, что думаю, – запротестовала я.

– Дрэйк так предан лидеру своей партии, верно, Дрэйк? – сказала Джулия.

– У меня есть на то веские основания.

– Какая жалость, что не все разделяют твою преданность, – рассмеялась Джулия.

– Но многие, – защищался Дрэйк.

– И многих удивляют его ночные похождения, – продолжала веселиться Джулия.

Дрэйк повернулся ко мне.

– Джулия говорит о кампании мистера Гладстона по спасению падших женщин.

– Да, – усмехнулась Джулия, – он бродит по ночным улицам, выискивая дам легкого поведения.

– Чтобы спасти их, – быстро проговорил Дрэйк. – Он очень хороший человек. Конечно, он уже немолод, но он в течение сорока лет ходил по маршруту от Пиккадилли до Сохо, по набережной Темзы, где обычно встречаются такие женщины. Он приглашал их к себе домой, кормил ужином и укладывал спать, а наутро они с миссис Гладстон беседовали с ними и пытались убедить их прекратить вести такой образ жизни.