Читать книгу - "Виктория - значит Победа. Сердцу не прикажешь - Салма Кальк"

- О да, госпожа Викторьенн, - паршивец поклонился. – Сержант Кошен обещал кое-что мне показать, как правильно ответить нападающим, чтобы навредить только противнику.

Я не сразу поняла, что речь идёт о магических способах ответа. Кивнула.

- Пойдёте наружу, так? Не в доме ведь, да?

- Ну да, - просиял улыбкой мальчишка.

- Хорошо, значит так: сначала связываешься с господином графом и получаешь задание, заодно рассказываешь ему про ваш урок с господином Кошеном. Может быть, господин граф тоже что-то подскажет на эту тему. А потом уже соображаешь сам, что сначала, а что потом, но к вечеру чтобы было сделано всё, ясно? И присмотритесь, что здесь вообще как.

- Да, госпожа Викторьенн, - Шарло поклонился, и – только его и видели.

- Госпожа Викторьенн всегда так сурова с этим юношей? – поинтересовался господин Мелен. – Наверное, это сын вашего покойного супруга, он ведь был намного старше?

- О нет, это мой собственный воспитанник, к господину Гаспару он не имеет никакого отношения, - отмахнулась я. – Просто нужно давать шанс одарённым молодым людям.

Я не смогла истолковать взгляд господина Мелена, но – нужно ли это сейчас? Будет нужно – докопаюсь ещё. А пока…

- Господин Мелен, где мы можем побеседовать? – улыбнулась я ему.

Дружелюбно улыбнулась. Потому что… улыбаемся и машем, вот.

- Пойдёмте в гостиную, - кивнул он.

- Ваши бумаги ждут нас там? – я продолжала улыбаться.

- Вы желаете видеть бумаги, госпожа Викторьенн? – он как будто удивился.

- Именно, господин Мелен. Желаю видеть. Мы с господином Фабианом изучили ваши отчёты на последние шесть лет, и я подготовила несколько вопросов к вам, и собираюсь их задать.

Господин Мелен служил в поместье ещё со времён господина де Сен-Мишеля, но он не был управляющим, а только лишь одним из его помощников. Управляющим его назначил господин Гаспар – после женитьбы на Викторьенн он посетил Сен-Мишель, осмотрел здесь всё, назначил некоторую сумму дохода, меньше которой он получать не желал, и отбыл, и более не проявлял к этой части своего имущества никакого интереса. И по словам господина Фабиана, господин Мелен в целом выполнял возложенные на него обязанности – но едва-едва, впритык, деньги поступали не всегда в срок, но случалось, что и с запозданием. Однако, господин Гаспар не считал Сен-Мишель чем-то значимым, и не стремился получить с него больше. Возможно, просто не хватало времени, возможно – не только, и кто ж его знает, что там думал этот человек. Возможно, просто руки не дошли. Его требования плюс-минус исполняются – и этого достаточно.

В дороге мы с господином Фабианом обсудили, что надо бы побольше узнать о здешних доходах и расходах. В каком состоянии здешнее сельское хозяйство, можно ли получать с него больше, а если нет – то почему. Доход с поместья складывался из продажи зерна и молока-мяса, примерно напополам. И сейчас мы оба желали послушать господина Мелена и почитать его приходно-расходные книги.

- Хорошо, как вам будет угодно, - поклонился господин Мелен, и мы отправились… куда-то на первый этаж.

А я подумала, что экскурсию по дому можно будет произвести потом. Сначала –дела.

Впрочем, господин Мелен предпринял ещё одну попытку.

- Может быть, госпожа Викторьенн пока осмотрит дом, а мы с господином Фабианом переговорим о делах? – улыбнулся он.

- Господин Мелен, я желаю говорить с вами о делах, - сказала я сурово, выделив это самое «я». – Господин Фабиан тоже, как человек, представляющий мои интересы и помогающий мне во всём. Понимаете, из всей свалившейся на меня собственности я пока не проверила только Сен-Мишель и столичные дома, да ещё поместье Вишнёвый холм, которое принадлежит Терезе де Тье. И желаю знать, что здесь и как.

Господин Мелен тяжело вздохнул и пригласил нас пройти – видимо, в свой кабинет. Здесь всё говорило о некоторой, гм, запущенности – пыль на полках, какие-то неряшливые стопки бумаг, кувшин с чем-то алкогольным на столе рядом с толстой книгой – очевидно, той самой, приходной. Господин Мелен разместился за столом, а мы с господином Фабианом заняли стулья напротив.

- О чём вы желаете спросить, госпожа Викторьенн? – спросил он с улыбкой, и в этой улыбке мелькнуло что-то вроде отеческого превосходства – мол, девочка, говори уже, я отвечу тебе что-нибудь, да иди, в зеркало глядись, или что там ты ещё любишь делать.

23. Госпожа Викторьенн умеет считать

- Покажите мне статьи дохода за год и расскажите, какова моя прибыль, каков убыток, есть ли сложности и какие, и что, по-вашему, необходимо предпринять, чтобы тех сложностей не было, - я вернула ему улыбку.

- Хорошо, госпожа Викторьенн, - кивнул он.

Я читала его очень легко – сейчас что-нибудь расскажем, она и отстанет. Ну-ну, поглядим.

Далее мы с господином Фабианом прослушали соло господина Мелена – о том, что урожай нынче несколько меньше обычного, это правда, но – ничего особенного, такое случается. И молока тоже было продано меньше, и овечьей шерсти, и мяса. Засушливое лето, непонятная болезнь у коров, еле побороли, а овцам сейчас маловато корма. Крестьяне ленивы, работать не хотят, налогов не платят, и даже если грозить им выселением, то всё равно не хотят.

- А теперь с цифрами, пожалуйста, - кивнула я. – Вот ваш отчёт, я получила его в прошлом месяце, но хочу знать больше. Сколько зерна, сколько муки, что оставили себе на зиму, что продали, кому и по какой цене.

Господин Фабиан спрятал усмешку. Господин Мелен не заметил и обратился к нему.

- Господин Фабиан, помогите объяснить госпоже Викторьенн, что цифры… зачем ей цифры, что она с ними делать будет?

- То же, что и все прочие, полагаю, - пожал плечами господин Фабиан. – Вы удивитесь, но госпоже Викторьенн не шесть лет и она умеет считать.

Дальше господин Мелен сначала довольно уверенно начал вещать о том, сколько денег было получено с крестьян, поимённо – кто заплатил аренду, как положено, кто нет, и сколько остался должен. Конечно же, на память он ничего этого не знал, и то и дело листал свою книгу. Книга, надо сказать, находилась не в лучшем виде и состоянии – на страницах имелись жирные пятна, меж страниц – крошки. Скупое декабрьское солнце, сначала заглядывавшее в кабинет, ушло дальше по своим делам и траекториям, и стало темновато.