Читать книгу - "Царица Шаммурамат. Полёт голубки - Юлия Львофф"

Ану-син едва поспевала за Вадунаром: длинноногий, целеустремлённый, он шёл быстрой размашистой походкой; его спина, затянутая в узкий критский жилет, то исчезала в толпе, то появлялась вновь и снова исчезала. Ану-син боялась отстать от юноши и затеряться среди прохожих, которые спешили по своим делам, снуя по улицам, точно муравьи, и наполняя воздух гулом, подобно пчелиному рою. Однако девушка и не думала роптать на Вадунара — ведь сама напросилась, чтобы он взял её с собою.

Они прошли по Главной площади, украшенной фонтанами и статуями крылатых быков, оттуда по узкой улочке повернули в сторону Великой реки, миновали Амбарный и Ремесленный кварталы и наконец вышли к оживлённой Торговой набережной.

У причала покачивались на мутно-жёлтых речных волнах лёгкие барки со спущенными парусами, утлые судёнышки рыбаков и гружёные доверху пузатые корабли финикийских купцов. Сюда — в один из древнейших городов Двуречья — стекались товары со всех концов земли: медь и кедр из Ливана, серебро из Тавра, ткани из Сирии, пурпур из Финикии, благовония и предметы роскоши из Египта. У трапов крупных торговых судов стояли вооружённые люди — по говору и внешнему облику — ассирийцы; их присутствие напоминало гостям и жителям Сиппара, что этот город, как и всё Аккадское царство, находится под властью Ассирии.

Ану-син удалось наконец догнать Вадунара и теперь она старалась идти с ним в ногу, не отставая. Вокруг них бурлил шумный водоворот городской жизни. Грузчики с деревянными тележками наезжали на полудиких кочевников из пустыни. Финикийские матросы расталкивали сирийских плотогонов. Девушка-египтянка с ровно подрезанными волосами торговала с лотка медовыми коржиками. Толклись торговцы и покупатели, гадальщики по руке и по звёздам, караванщики и ремесленники, погонщики ослов и перевозчики с реки, мелкие лавочники и нищие бродяги. Сутолокой ловко пользовались карманные воришки.

Вадунар взял Ану-син за руку и увлёк за собой.

— Я не просто люблю живопись — в ней смысл моего существования, — громко говорил, почти кричал он, стараясь, чтобы его было слышно среди стоявшего кругом гомона толпы. — Рисование — это дыхание жизни, это путь к тому, чтобы рассеять мрак невежества и забвения. Рисовать — это всё равно что читать историю народа, понимать его образ жизни, познавать его культуру…

Ану-син слушала, стараясь не пропустить ни единого слова из речи критянина, и в который раз восхищалась им. У Вадунара поистине был божественный дар, и этому своему пристрастию — фресковой живописи — он отдавал все свои силы и всё своё время. Он был рождён для этого — своей кистью вызывать к жизни людей и животных. Проводя с критским художником много часов наедине — Ану-син позировала ему для образа некой красавицы-чужеземки по имени Елена из Трои, из-за которой, как рассказал Вадунар, один народ пошёл войной против другого, — девушка прониклась к нему искренним уважением. Что-то в нём было очень близко её сердцу. Дружба между критянином и аккадской девушкой крепла день ото дня, так что даже Каданор начал поглядывать на них с плохо скрываемой ревностью.

Вадунар остановился, пропуская крестьянина с ослом.

— У нас таких людей, как ты — одарённых, непохожих на других, — называют «те, кого коснулась длань божья», — сказала Ану-син, воспользовавшись этой короткой остановкой, чтобы вступить в разговор.

Критянин ответил девушке снисходительной усмешкой и в свою очередь поинтересовался, известно ли ей о своих талантах и какой из них она хотела бы сделать смыслом своей жизни.

— Увы, я не могу похвастать ничем таким, что могло бы впечатлить тебя, — отозвалась Ану-син, смущённая. А потом всё же решилась доверить Вадунару свою заветную мечту: — Но у меня есть желание, которое могло бы наполнить моё существование на земле особенным смыслом. Пока это лишь цель, которую я стремлюсь достичь с помощью богов, и эта цель — служить моей покровительнице Владычице Иштар.

Хотя юноша изумился тому, что услышал, своё мнение он всё же не высказал вслух. В следующую минуту он снова думал о себе и своих заботах.

— Самые лучшие растительные и минеральные красители привозят из Урарту, — сообщил критянин Ану-син и, приставив ладонь ко лбу, всмотрелся куда-то поверх толпы, окружавшей их плотным кольцом. Чуть погодя он прибавил: — Тамкары из Урарту в Аккаде нынче большая редкость из-за вражды между правителем этой страны и ассирийским царём. Но я знаком с человеком, единственным в Сиппаре, а может, и во всём Аккаде, который каким-то образом ухитряется доставлять сюда красители. Он продаёт их за большие деньги, но это и справедливо — ведь он рискует своей жизнью…