Читать книгу - "Притяжение - Бриттани Ш. Черри"

Люси

Наступил день похорон Олли. Людей пришло не так много, как на церемонию прощания, которую я посещала в последний раз. Это было совсем не похоже на похороны Кента. Все происходило на природе. Мы стояли на той самой поляне, на которой много лет назад Олли сделал Мэри предложение. Она говорила, что в тот день началась ее жизнь, и казалось очень правильным вернуться сюда, чтобы вновь наполнить сердце любовью, испытанной здесь же много лет назад.

И… да!!! Любви было много. Очень много проявлений любви к Олли, в том числе от его коллег, бывших студентов и друзей.

Здесь не было толп почитателей и репортеров с камерами. Все пространство было заполнено тем единственным, что имеет значение в жизни — любовью.

Все старались уделить как можно больше внимания Карле и Мэри — они ни на минуту не оставались одни. В течение поминальной службы были и слезы, и смех, и истории, наполненные светом и любовью.

Идеальная дань уважения идеальному человеку.

Когда пастор спросил, не хочет ли кто-нибудь сказать несколько слов, Грэм, на секунду замявшись, поднялся со своего места и передал мне Тэлон.

Наши взгляды встретились.

— Прощальная речь? — прошептала я, чувствуя, что сердце мое забилось сильнее. Для Грэма это будет очень тяжело.

— Да, — кивнул он. — Может быть, не очень хорошая…

Я медленно покачала головой и слегка сжала его руку.

— Это будут правильные слова.

Грэм направился к трибуне. Каждый неспешный шаг демонстрировал его абсолютную собранность. Грэм всегда собран. Всегда уверен в себе. Мало что способно лишить его равновесия.

Поэтому при виде того, как Грэм оступился, у меня замерло сердце. Но он, ухватившись за трибуну, удержался и выпрямился. Воцарилась полная тишина. Все взгляды были прикованы к нему. Ветер разносил запах сирени и жасмина, растущих вокруг. Земля была еще мокрой после дождя, не прекращавшегося последние три дня, и воздух был наполнен влагой.

Я не сводила с Грэма глаз, всматриваясь в мужчину, которого научилась тихо любить. И сейчас он готовился проститься с человеком, который первым научил меня видеть настоящую любовь.

Грэм откашлялся, ослабил узел черного галстука и, опустив взгляд на исписанный с двух сторон лист бумаги, приготовился говорить. Он вдохнул, потом прочистил горло и попытался начать:

— Профессор Оливер был… — Голос Грэма дрогнул, и он опустил голову. — Профессор Оливер… — Он сжал ладони в кулаки. — Нет, это все не то. Видите ли, я написал эту длинную речь памяти профессора Оливера. На ее создание был потрачен не один час. Но, честно говоря, если бы я дал прочитать эту речь ему, он назвал бы ее полным дерьмом.

Вокруг раздался смех.

— Уверен, многие из присутствующих здесь были его студентами, и нам хорошо известно, каким упертым ослом был профессор Оливер, когда дело касалось оценки работ. Свой первый «неуд» за статью я получил именно от него. А когда пришел к нему в кабинет узнать причину, он посмотрел на меня и тихо произнес: «Сердце». Я понятия не имел, к чему он это сказал, но профессор улыбнулся и повторил: «Сердце». Позже я понял — это то, чего не хватало в моей статье. До занятий с ним я не имел представления, как это — вкладывать душу в текст, но он нашел время научить меня и показал, как выглядят душа, страсть, любовь. Профессор Оливер был выдающимся учителем в этих трех дисциплинах. — Грэм разорвал лист с написанной речью. — И если бы эта речь была написана на оценку, он снова поставил бы мне «неуд». Можно много слов посвятить его достижениям, его работе. Он был выдающимся ученым и получил множество наград, подтверждающих его талант. Но это все пыль. — Грэм усмехнулся, и его поддержали несколько человек из числа бывших студентов Оливера. — Мы все знаем, что профессор Оливер ненавидел «воду» в тексте. «Больше мяса, меньше жира, дорогие студенты!». А теперь я добавлю в свою речь не просто мясо, а самую сильную мышцу. Сердце. Я расскажу вам, каким по своей сути был профессор Оливер.

— Оливер был человеком, который умел любить. И любил беззаветно. Он любил свою жену. Любил дочь. Любил свою работу, своих учеников и их мысли. Оливер любил этот мир — со всеми его недостатками, ошибками и шрамами, оставленными этими ошибками. Он умел разглядеть красоту за болью и вселить веру в лучшее будущее. Он был воплощением любви и всю свою жизнь старался одарить этой любовью как можно больше людей. Помню, на втором курсе я был ужасно зол на него. Он поставил мне второй «неуд», и я, жутко разозлившись, пошел прямо к нему в кабинет, ворвался без приглашения и уже собрался громко потребовать объяснения этой вопиющей несправедливости, но при виде профессора замер. Он сидел за столом и, закрыв лицо ладонями, плакал.