Читать книгу - "Неправильные - Катрин Корр"

– Стриптизер, с которым ты трахалась, делал так же? – бросает он мне в лицо и грубо кладет ладонь на грудь. – Лапал тебя? Облизывал?

– Убери от меня руки!

– Почему же ты такая лживая дрянь, Лера? Почему?!

Время останавливается. С непониманием гляжу на суровое мужское лицо не в силах что-либо сказать. Я ошеломлена, побита, раздавлена. Слова, что только что слетели с его уст, словно горящий кнут ударили по телу.

Там за дверью слышится плавная музыка и женское пение, вперемешку с разговорами гостей. Там своя атмосфера и вроде бы праздничная. А мы же словно пребываем на другой планете, на такой странной, уродливой формы, с кривыми зеркалами и испорченными душами.

Отворачиваюсь от Марка, и мой взгляд останавливается на собственном отражении в зеркале. От увиденного я чувствую лишь одно – отвращение к себе. С размазанной красной помадой, с багровыми пятнами на теле я похожа на самую настоящую шлюху. Мне кажется, они выглядят именно так. Проститутка получает деньги за секс и, как большинство работающих людей, ненавидит то, чем занимается. А шлюха…

Вот она, прямо передо мной. Купюры заменяются количеством и качеством оргазмов, и это своего рода хобби. Только другие, более продвинутые в этом деле, коллекционируют мужчин, каждый раз наслаждаясь новыми руками и прикосновениями. А я же, поскольку зеленая, как огурец, прилипла к одному. Подлому и бесчувственному.

У меня дрожат ноги. Неожиданно голова Марка устало падает на мое плечо, и от этой тяжести вопреки голосу разума внутри меня растекается тепло. Он нерешительно прикасается губами к моей коже и так громко вдыхает мой запах, что теперь тоска и отчаяние больно сжимают внутренности.

Марк делает это на прощание, я чувствую.

Напрягаюсь и слабо толкаю его тяжелое тело. Попятившись на пару шагов, он останавливается, и его глаза замирают на моей груди. Он пристально смотрит на мой шрам. Никогда и никто кроме меня не смотрел на него так долго. Знаю, что он кривой, блестящий и неестественно белый. Уродливый. Я помню, как мне было больно, но ужаснее всего был страх.

Странная у меня жизнь. От одного дерьма бегу к другому.

Поспешно поднимаю верх платья, завожу руки назад, чтобы застегнуть молнию, но Марк опережает меня. Молча разворачивает меня и не спеша застегивает длинную молнию. Когда замочек щелкает, я безмолвно подхожу к раковине, достаю из клатча влажные салфетки и вытираю размазанную помаду, вспоминая себя неделю назад, когда я была просто Лерой.

А не шлюшкой Лерой.

– Ты правда спала с ним?

Тяжелый, но тихий голос Марка неприятно нарушает тишину. Не хочу ничего слышать, я слишком устала, чтобы говорить. Я слишком разбита. Но он неотрывно смотрит на меня, ожидая ответа.

Глупый вопрос и совершенно бессмысленный.

– Да.

Моя ложь тут же отпечатывается в его глазах. Зачем что-то доказывать ему, да и с какой целью я должна это делать?! Сейчас, стоя перед зеркалом и вытирая с лица красную помаду, я вообще не понимаю многих вещей, которые совершала за эти несколько дней, словно в меня вселился бес. А уж распинаться перед человеком, считающим меня шлюхой и пользующимся мной в любое удобное для себя время, у меня нет ни сил, ни желания. Я просто хочу, чтобы все это закончилось. Если бы можно было просто по щелчку пальцев оказаться в другом месте – я бы уже давно находилась на необитаемом острове.

– И сколько мужиков у тебя было за эти дни?

Бросаю грязную салфетку в ведро и вытягиваю из упаковки новую.

– С тобой – семь.

Люблю это число. Оно мое любимое.

– Не преувеличивай.

Вытираю подбородок и не задумываясь говорю:

– Четыре стриптизера, ты и двое парней, с которыми я познакомилась в баре. В том ресторане на крыше.

Марк слабо усмехается, а потом смотрит на меня так долго и внимательно, что мои внутренности снова сжимаются. Он как будто пытается понять, вру я или говорю правду. Но зачем? Разве это для него так важно?

Ручку на двери кто-то дергает. Я напрягаюсь, а Марк, кажется, и не замечает непрошенного гостя.

– Все вы – шлюхи, Лер, – почти неслышно говорит он.

Кинув на прощание ядовитую улыбочку, Марк выходит из комнаты, а я тут же запираю за ним дверь. Несколько секунд таращусь на ручку, с необъяснимой надеждой, что вот-вот она начнет разъяренно дергаться из стороны в сторону, и Марк будет требовать впустить его обратно, но этого не происходит.

И тогда я начинаю рыдать.

Мое сумасшествие достигло апогея.