Читать книгу - "Не горюй! - Мэриан Кайз"

Тут снова вошел отец и принялся снимать подушки с дивана и заглядывать под кресла, бормоча себе под нос, что он так и не прочел «Индепендент» и что, если газету взяла Хелен, он ее убьет.

В конце концов, какого черта он платит за газеты, если по непонятной причине именно он и не имеет возможности их читать?

Отец ушел, но через три минуты вернулся, чтобы проверить, как горит огонь в камине, вступив в продолжительное обсуждение (преимущественно с самим собой) превосходных качеств антрацита.

Мы с Лаурой сидели на диване, Кейт — на коленях у Лауры, и все, даже Кейт, с нетерпением ждали, когда он закончит свою тираду и уйдет.

Не успел он удалиться, как появилась мама, якобы чтобы предложить нам чай, но на самом деле посмотреть, действительно ли я стащила печенье Майкла.

Она спросила у Лауры, как чувствует себя ее отец.

— Джефф очень милый человек, — сообщила она Лауре. — Не знаю, откуда вообще родители тебя взяли.

Мама ушла, забрав с собой печенье.

— Что-нибудь слышно о Джеймсе? — снова спросила Лаура.

— Он уехал, — коротко ответила я. — Но завтра я собираюсь ему позвонить.

Мне не хотелось говорить о Джеймсе.

Мне это надоело.

Как говорят в Нью-Йорке, «переживи, а если не можешь пережить — кончай об этом болтать».

Лаура пробыла в доме добрый час, прежде чем заговорила об Адаме. Я удивилась, что она вытерпела так долго.

— Теперь расскажи мне о том молодом человеке, — попросила она, слишком усердно делая вид, что ее это мало интересует.

— О каком? — спросила я, разыгрывая непонимание.

— О великолепном Адаме! — пояснила она с некоторым раздражением.

— Да что о нем рассказывать? — отмахнулась я. — Ничего интересного.

— Как это? — возмутилась Лаура. — Во-первых, он от тебя без ума, и во-вторых, он потрясающе хорош собой. Будь он лет на пять-шесть старше, я бы сама заинтересовалась.

— Лаура, он вовсе не без ума от меня, — возразила я.

Разумеется, я сказала это только для того, чтобы заставить Лауру настаивать, что он от меня без ума, и тайно радоваться этому.

— Он от тебя без ума, — повторила она. — И более того, ты это прекрасно знаешь.

— Ну и что? — вздохнула я. — Даже если и так, у нас нет никаких доказательств. Что я, по-твоему, должна делать?

— Трахнуть его! — заявила она.

Ни капли стыда у этой женщины.

— Лаура, ради бога, я ведь замужем! — воскликнула я.

— Правда? — удивилась она. — И где же твой муж?

Я молчала.

— Клэр, — ласково сказала она после того, как мы несколько минут просидели в напряженном молчании, — я только хочу сказать, что он очень мил и, похоже, влюблен в тебя. Тебе ведь столько пришлось пережить, так что даже если с Джеймсом все наладится, это не значит, что ты пока не можешь немного развлечься.

— Что с вами со всеми происходит? — возмутилась я. — Даже моя собственная мать предлагает мне то же самое!

— Твоя мама посоветовала тебе трахнуть Адама?! — аж взвизгнула Лаура.

— Ну, не такими словами, разумеется, — сказала я. — Но смысл был такой.

— Так что тебя останавливает? — радостно поинтересовалась Лаура. — У тебя есть материнское благословение. Это замечательно.

Я немного подумала.

— Да, — вздохнула я. — Наверное, стоит попробовать.

— Что?! — воскликнула Лаура. — Ты серьезно?

— Ради бога! — рассердилась я. — Разве ты не об этом только что говорила?

Кстати, чего-то подобного я и ожидал. Людям свойственно уговаривать окружающих сделать что-то, чего те, по их убеждению, сделать не могут. И они впадают в шок. если этот человек следует их совету.

Я в этом смысле сама не без греха — долгие годы я уговаривала отца купить джинсы.

— Ты будешь в них превосходно выглядеть, — повторяла я.

— Отстань, — говорил отец. — Я слишком стар.

— Нет, па, ничего подобного!

В тот день, когда папа, смущенно улыбаясь, и в самом деле появился в синих джинсах фирмы «Вранглер», со штанинами, подвернутыми дюймов на двенадцать, я едва не умерла от шока.

— Да, конечно, — сказала Лаура, заметно огорченная. — Просто на тебя это не похоже. Ты всегда была такой верной…

— Лаура, ты же сама сказала, что мужа у меня нет. Так что вряд ли я могу быть неверной Джеймсу, если пересплю с Адамом, — заметила я.

Я видела, что она шокирована.

Я всегда хотела быть домохозяйкой и хорошей женой, но, поскольку это считалось самым оскорбительным, что можно было сказать о женщине, я лезла из кожи вон, чтобы скрыть такие желания.

Очень немногие знали мою постыдную тайну.

— Клэр, ты влюблена в этого Адама? — с беспокойством спросила Лаура.

Мне было забавно слышать, как буквально за несколько минут из «великолепного Адама» он превратился в «этого Адама».

— Разумеется, я в него влюблена, — призналась я и засмеялась, разглядев ужас на ее лице. — Он же просто прелесть! Или ты не заметила?

— Он красивый, не спорю, — осторожно сказала она. — Но что ты о нем знаешь?

— Я знаю, что он милый, что он считает меня умной, красивой и желанной.

— Клэр, не забывай, что ты сейчас очень уязвима. Ты находишься в периоде восстановления…

— Шутить изволите? — усмехнулась я. — И вообще, не понимаю, чего ты от меня хочешь? Сначала советуешь мне завести роман с Адамом, а когда я соглашаюсь, начинаешь меня осуждать?

— Извини, Клэр, — смущенно сказала она. — Мне просто казалось, тебе полезно знать, что ты ему нравишься, чтобы ты перестала себя недооценивать. Но мне и в голову не приходило, что ты захочешь это как-то использовать! Ты ведь однолюбка, так что я немного шокирована.

— Лаура, на данный момент я ничья женщина, — напомнила я ей.

— Я знаю, но ты ведь очень любишь Джеймса… Никак не думала, что ты можешь обратить внимание на кого-то еще.

— Все меняется, — сказала я. — Я уже не знаю, как отношусь к Джеймсу. Но что с Адамом мне хорошо, это я знаю.

Лаура внезапно взяла себя в руки.

— Что же, если так, то лучшего кандидата для романа ты не могла найти. Он очень красив и мил. И умен.

Приятно было слышать это от Лауры, которая обычно обращала больше внимания на то, что у мужчины между ногами, чем на то, что между его ушами.

— Только тебе придется потренироваться, — усмехнулась она. — Тебе еще не предложили упражнения для того, чтобы подтянуть все внутри? Ты же не хочешь, чтобы секс с Адамом напоминал бросание сосиски вдоль О'Коннел-стрит.