Читать книгу - "Богачи - Юна-Мари Паркер"

— Прости меня, Тифф. Я вовсе не хочу, чтобы мы поссорились в день моего приезда. Ты совершенно права в том, что касается Зака… я не хотела огорчать тебя.

Тиффани поневоле улыбнулась. Морган снова была похожа на маленькую девочку, извиняющуюся за какую-нибудь шалость. Все осталось по-прежнему, ничто не изменилось.

— Забудем об этом, Морган, — ответила она, запахивая полы халата. — Я тоже погорячилась. Знаешь, я ужасно вымоталась за последние дни. Бывает, что и не сдержусь. Давай пойдем куда-нибудь поужинаем, а? Глорию я отпустила до завтра, а готовить самой что-то не хочется.

— Как здорово! — радостно воскликнула Морган, словно они с сестрой вообще никогда не ссорились. — А куда мы пойдем? Кажется, я целую вечность не была в Нью-Йорке! Так хочется куда-нибудь выбраться!

— Тогда выбирать тебе. Кстати, за ужином можем и поговорить. Ты ведь о чем-то хотела рассказать мне, не так ли?

— К чему спешить? Я пробуду здесь несколько дней. Мы можем спокойно пообщаться после премьеры.

— Ответь мне честно, у тебя с Гарри все хорошо? — взволнованно поинтересовалась Тиффани. Ей вдруг вспомнились собственные опасения, которые она испытывала во время свадебной церемонии сестры.

— Могу поклясться, что все в порядке, — ответила Морган и поцеловала Тиффани. — Мы с ним очень счастливы. Похоже, он с каждым днем влюбляется в меня все сильнее!

Наступил день премьеры. Тиффани плохо спала всю ночь и с самого утра не находила себе места. Когда пришло время собираться в театр и она стала делать макияж, у нее дрожали руки.

Целый день Тиффани провела за кулисами. Она лично проверила каждую деталь костюмов и проинструктировала костюмеров, как правильно и быстро переодевать актеров. Среди ее творений имелись такие, которые требовали ежедневной сухой чистки, а накануне премьеры нуждались в тщательном проглаживании — Тиффани проследила и за этим. Прохаживаясь вдоль бесконечного ряда вешалок, Тиффани диву давалась, как им с Дианой удалось уложиться в срок.

Однако форменный кошмар начался ближе к вечеру. Атмосфера достигла пика напряженности, так что находиться в театре стало невыносимо. За кулисами раздавались нечеловеческие стоны и вопли — это певцы пробовали голоса; между сценой и гримерными метался всклокоченный, со съехавшим набок галстуком и иссиня-бледным лицом режиссер и отдавал последние распоряжения хористкам и рабочим сцены; холл служебного подъезда был завален телеграммами, визитными карточками, букетами цветов и ящиками с шампанским до самого потолка, так что будка вахтера в них просто потонула.

Непередаваемое ощущение единения охватило всех причастных к предстоящему шоу. Все, начиная с именитых актеров и музыкантов и кончая рабочими сцены и гримерами, прониклись любовью друг к другу и ответственностью за общее дело. В этот момент Тиффани вдруг почувствовала, что люди, окружающие ее, стали ближе и роднее, чем собственная семья.

Режиссер, актеры, да и сама она ходили по лезвию ножа, поскольку если шоу не произведет ожидаемого фурора, безжалостные критики уничтожат их всех, будет скандал, и огромные деньги, вложенные в этот проект, пропадут безвозвратно. Тиффани понимала, что успех зрелища во многом зависит от ее костюмов, и готова была то плакать, то смеяться без всякой причины.

По традиции в этот день все дарили друг другу подарки на счастье. К полудню сумка Тиффани стала неподъемной от бутылок шампанского, духов, книг, дисков, цветов, преподнесенных ей коллегами. Сама она приготовила для близких ей людей по именному серебряному кубку для вина с выгравированной датой премьеры «Глитца».

— Только не распаковывайте подарка до окончания шоу, — предупреждала она друзей, раздавая коробки, перевязанные ленточками.

До прихода Грега, который собирался сопровождать их с Морган в театр, оставался час. Джо и Рут должны были присоединиться к ним уже на месте.

Тиффани вдруг осознала, что ждала этого дня всю жизнь. Ее предыдущие работы были всего лишь подготовительным этапом к этому событию. И вот сегодня она щедро вознаграждена судьбой за терпеливое и деятельное ожидание. Ее имя стоит на афишах, которыми обклеен весь город, на программках, которые попадут в руки миллионам людей. Она — художник по костюмам самого грандиозного шоу на Бродвее со времен «Великого Зигфрида», который шел в конце двадцатых. Это было в равной степени восхитительно и непостижимо!

Морган вошла к сестре в комнату, засовывая на ходу серьгу в ухо. На ней было лиловое платье в стиле начала века со множеством кружавчиков и воланов — шедевр Сандры Роудс.

— Как я тебе нравлюсь? — спросила она у Тиффани, сделав кокетливый пируэт. — Помнишь, у нас в детстве на Рождество были похожие платья. Ну скажи: «Мне нравится твое платье!»

Тиффани собиралась надеть строгое черное вечернее платье с глубоким декольте и накидкой, украшенной серебристой тафтой и черными перьями.

— Я ужасно себя чувствую, — вяло ответила Тиффани. — Скорее бы все кончилось. Куда я подевала свою сумочку? Она ведь только что была у меня в руках! О Господи, только этого недоставало! — Она вскочила и заметалась по комнате.

— Да вот же она, прямо перед тобой, — сказала Морган. — Не понимаю, что ты так волнуешься? Ты хорошо выполнила работу и теперь можешь расслабиться и спокойно, в свое удовольствие посмотреть шоу. Пусть теперь волнуются те, которые на сцене!

— Вот именно, что не понимаешь. Это же общее дело. И приме, и мальчику, который моет сцену в антракте, — всем важен результат, все хотят убедиться в том, что потратили силы и время не зря. Пойми, если актеры сыграют великолепно, а мои костюмы не понравятся критикам и зрителю, все пропало. Это ужасно!

— Пожалуй, я принесу тебе выпить, — ответила Морган. Втайне она не сомневалась, что Тиффани устраивает бурю в стакане воды. И чего с ума сходить из-за какого-то шоу! Ведь это не вопрос жизни и смерти.

Уже за сотню ярдов от театра Тиффани услышала непонятный гул — это устанавливали камеры и свет операторы Си-эн-эн и Си-би-эс, фотографы и зеваки, расталкивая друг друга, стремились пролезть поближе к ковровой дорожке, по которой торжественно шествовали звезды театра и кино, а также почетные гости.

Тиффани бросилась в глаза вереница черных лимузинов, по очереди подъезжающих ко входу и высаживающих шикарных женщин в вечерних платьях и бриллиантовых украшениях, которых сопровождали красивые мужчины в черных фраках и белых перчатках. Вокруг было светло от софитов и вспышек фотокамер.

Как только дверца черного «мерседеса», присланного за Тиффани дирекцией театра, распахнулась и ее нога коснулась ковровой дорожки, к ней ринулись фотографы и особенно ярые любители театра: одни — чтобы запечатлеть для истории, другие — чтобы попросить автограф. Окруженная со всех сторон охраной, Тиффани, не помня себя от страха, добралась до партера, где ее уже ждали Морган с Грегом и родители. Впервые в жизни она ощутила сладкий вкус настоящей славы! Опустившись в кресло и прижавшись к плечу Грега, Морган с замиранием сердца стала ждать начала.