Читать книгу - "Семья Эглетьер. Книга 2. Голод львят - Анри Труайя"

У Даниэля округлились глаза. Это было удивление верующего, который столкнулся с богохульником.

— О, папа! — застонал он. — Как ты можешь?.. Даниэла очень хорошая девочка…

— Очень хорошая девочка, которая прилипла к парню и пытается его заарканить!

— Я тебя уверяю!

— В чем ты меня уверяешь? — воскликнул Филипп, повышая тон. — Ты ничего не знаешь! Ты попал в дерьмовое положение! И теперь мне нужно лезть из кожи, чтобы тебя из него вытащить! Ее нужно взять за шиворот, твою девчонку…

— Почему?

— Чтобы научить ее жить! Сначала ты откажешься признать, что ребенок от тебя! Она пойдет искать ему отца в другом месте! Или поступит так, как ее подружки!

— То есть, папа?

— Сделает аборт!

— Никогда!

— Что?

— Я сказал: никогда! — пробормотал Даниэль. — Этого не хочет не только она, но и я! У нас будет этот ребенок! Мы поженимся, папа!..

У Филипппа больше не было сил возмущаться. Глупость, наивность, упрямство сына лишили его всяких попыток убеждения. «Он слишком глуп!» — подумал Филипп в изнеможении. Он провел рукой по лицу, надавив на лоб, на нос, который при этом сморщился.

— Полагаю, она уже говорила с родителями, — сказал он.

— Нет… Она хотела, чтобы сначала поговорил я… Но с ее родителями не будет проблем… Они меня видели, они меня очень любят… Если бы ты знал ее мать!.. Она такая мягкая!.. И отец такой симпатичный!..

Сидя на столе, Филипп тихонько качал ногой и думал с озлобленным наслаждением: «Едва может написать без ошибки пару фраз, ни черта не делает на уроках, о себе высокого мнения, потому что отрастил длинные волосы, курит, гуляет с девчонками, теперь вот, сам того не желая, сделал ребенка, собирается жениться, не имея ни гроша, рассчитывает, что другие будут его кормить; ни ума, ни энергии, ни желания работать — и с этими самонадеянными дурнями, с этими бесцветными тряпками надеются построить Францию завтрашнего дня!» Он распалялся, нервы у него были напряжены, голова шумела. Крошечная мышца дергалась в уголке правого века.

— Сколько ей лет? — спросил он сухо.

— На два месяца меньше, чем мне, — ответил Даниэль.

— Браво! И что ты будешь делать, женившись?

— Продолжать учиться.

— Разумеется! И где же вы будете жить?

— Как раз мы об этом говорили с Даниэлой. Будем жить у ее родителей.

— На их иждивении?

Даниэль поднял голову, словно оскорбленный:

— Почему? Она сейчас хорошо живет со своими родителями! Еще один человек не слишком изменит положение дел. Ну и мы будем отдавать им наши пособия.

— Какие еще пособия?

— Их куча! — сказал Даниэль. — Мы выяснили, можешь себе представить!.. — С проникновенным видом он стал перечислять, загибая пальцы: — Пособие по беременности, пособие по материнству, надбавки за кормление грудью, пособие молодой семье… Знаешь, это составит немалую сумму!

— Ты говоришь о своих пособиях как о будущем материальном положении! — возмутился Филипп. — А тебе не противно начинать жизнь с государственных подаяний, какие дают многодетным матерям? На твоем месте я бы не стал заводить жену, не имея на что добыть ей жратву! Мужчина — тот, кто научился зарабатывать на жизнь! А пока не стал мужчиной — не женись!

— Ну да, — пробормотал Даниэль, — ты прав… Я тоже хотел бы сначала выучиться… Но поскольку все так получилось!.. Что же, теперь становиться несчастным из-за каких-то принципов?..

Глядя на это лицо, отягощенное нежеланием что-либо понять, Филипп капитулировал. У него не было ничего общего с сыном. Всякий раз, когда он оказывался с ним наедине за столом, у него возникало впечатление, что эта физиономия услужливого бойскаута была материализацией его невезения. Он не мог больше видеть его перед собой жующим днем и вечером! Какое будет облегчение, если Даниэль уйдет из дома! Филипп встал и сказал:

— Во всяком случае, не рассчитывай, что я тоже буду выплачивать тебе пособие.

— Я и не рассчитываю на это, — ответил Даниэль.

Филипп застегнул воротник пижамы. «Да, да, пусть он устраивает свое счастье или несчастье в другом месте! Пусть выметается отсюда! Он мне надоел!» Филипп нервно вынул сигарету из пачки, которая валялась на круглом столике. Даниэль зажег спичку и протянул ему.

— Поскольку ты был идиотом, сделав беременной эту девчонку, и намерен идти до конца в своей глупости и жениться на ней, я умолкаю, — сказал Филипп, выпуская дым через ноздри.

— Это означает, что ты согласен?

— Именно так!

— Ох, папа, спасибо!

Он широко заулыбался, обнажив все зубы. Это уж слишком! Филипп, раздраженный, открыл дверь. Но Даниэль медлил с уходом. Его улыбка исчезла. Снова у него были эти поджатые губы, этот тупой взгляд, означавший признаки напряженной внутренней борьбы. Он сказал:

— Теперь нужно было бы познакомиться с ее родителями…

— Что?! — воскликнул Филипп.

— Чтобы они знали, как им быть, понимаешь!..

Негодование Филиппа исчезло так же быстро, как поднялось. Отказаться невозможно. Дело могло быть улажено за несколько месяцев. Он кивнул головой:

— Хорошо! Я навещу их!

Лицо Даниэля вновь озарилось улыбкой.

Казалось, он был бесконечно счастлив. Торопясь выпроводить его, Филипп положил руку ему на плечо и буркнул:

— Ну отправляйся! Спокойной ночи!

— Спокойной ночи, — прошептал Даниэль. И вдруг добавил: — Папа, я хотел тебя спросить… У тебя странный вид в последнее время… У тебя какие-то неприятности, я чувствую!.. Ты не хочешь сказать мне?..

— Мне нечего тебе сказать, — ответил Филипп жестким тоном. — У всякого человека бывают тяжелые периоды в жизни. Ты это поймешь потом, несмотря на все твои семейные и прочие пособия!

Он выпроводил его в коридор, снова лег и взял книгу. Гармоничные фразы Жерара де Нерваля раздражали его, он пропускал абзацы и целые страницы. Филипп посмотрел на часы у изголовья — два часа ночи! Потушил лампу. Несколько минут спустя он снова услышал в тишине квартиры, как открылась входная дверь. Теперь это была Кароль. Он остался лежать с открытыми глазами в темноте. Им овладело странное спокойствие: она вернулась.