Читать книгу - "Свет первой любви - Мэри Бэлоу"

– Но твой, отец одержал над тобой верх? – спросил мистер Гаскон. – Как и ее отец? Поэтому-то, ты и купил офицерский патент, да, Кен?

Его дружба с Шоном Хейзом в годы юности распалась, превратившись в конце концов во вражду. Он простил бы ему многое, хотя и не мог не осуждать расточительность Шона, его карточные долги, которые опустошали отцовский кошелек, его беспорядочные связи с женщинами, которые вели к беде. Куда труднее, даже невозможно было извинить другое – он стал жульничать в карточной игре, стремясь поправить свои дела. Отвратительно было и то, как он добивался понравившихся ему женщин – силой, если ему отказывали в связи. Кеннер мог бы еще извинить бывшему другу кое-какие грешки по части контрабанды. В окрестностях Тамаута контрабанде не была столь доходным делом, как встарь. Но он не мог простить брату Майры попыток поставить дело на широкую ногу: собрав вокруг себя шайку головорезов, Шон прибегал к угрозам, шантажу и насилию. Хотя у Шона хватило ума вести свои делишки подальше от Тамаута.

– Ты порвал с сестрой из-за брата? – спросил мистер Гаскон.

– Не спеши с выводами, друг…

И Кеннет рассказал, как, не порывая еще с братом Майры, он выяснил две вещи: во-первых, Шон собирался высадиться со своей бандой в укромном уголке на берегу моря – месте их юношеских игр, а во-вторых, он узнал, что Шон играет чувствами Хелен. О последнем ему рассказала Майра, хотя и не считала это игрой. Ей отношения молодых людей казались серьезными, она решила, что Кеннет тоже их одобрит. Может быть, девушка думала, что вчетвером они смогут разорвать семейные путы, которые так давно мешали молодым людям.

Кеннет решил вмешаться в делишки Шона, застать его на месте преступления – за контрабандой – и предъявить на следующий день ультиматум. Либо он обнародует, что Шон – контрабандист, либо Шон отказывается от своего внезапного интереса к Хелен, вернее, к ее состоянию. Шантаж? Да, пусть так, но он помешает его грязным делишкам. Но когда Кеннет появился ночью на утесе, он столкнулся с человеком, стоявшим на часах, и человек этот приставил пистолет к его груди. Часовым была Майра!

– Она принадлежала к этой шайке, Нэт! К шайке головорезов и бандитов. И у нее было оружие! Окажись на моем месте кто-то другой, она, конечно, выстрелила бы.

– Ты уверен? – спросил мистер Гаскон. – Возможно, она была…

– Она приказала мне идти домой и забыть о том, что я видел, иначе она убьет меня. Или велит меня убить.

Он пошел домой и рассказал отцу и о контрабандных делишках Шона, и о его тайном волокитстве за Хелен. Последнее оказалось куда серьезнее, чем он предполагал. Был задуман побег. Шон, судя по всему, считал, что граф Хэверфорд никогда не даст согласия на этот брак, но, возможно, оказавшись перед свершившимся фактом, выделит дочери ее приданое, лишь бы избежать скандала. Граф повел себя сдержанно. Он предоставил Шону выбор между судебным преследованием за контрабанду и зачислением в армию. Шон предпочел армию, и сэр Бэзил Хейз несколько облегчил его судьбу, купив ему патент офицера-пехотинца. В битве под Тулузой Шон был убит.

– А я купил свой патент, – закончил Кеннет. Я не мог простить Майру, а она не могла простить меня. Она оказалась совсем другой, чем я думал. Я поклялся никогда не возвращаться в Данбертон. Но я все же вернулся. И вот теперь она моя жена.

– Ты обманул ее доверие, – сказал мистер Гаскон. – И потом, она ведь защищала своего брата. Пусть даже и от тебя. Скверно!..

– Это он был скверный, – возразил Кеннет. – Такого человека женщина не должна защищать. Разве что она сама такая же – безжалостная и холодная.

– Но он был ее братом, Кеннет, – сказал мистер Гаскон, – Ты все еще любишь ее?..

Кеннет невесело засмеялся:

– Мне казалось, что последние два месяца моего поведения ответили на ваш вопрос.

– Воистину так, – согласился мистер Гаскон, – и очень многое объяснилось за последние полчаса. В эти два месяца стало, в общем, ясно – Рекс лаже высказал нам такое предположение, – что ты действительно все еще любишь ее.

– Оставив ее через неделю после нашей свадьбы, намереваясь никогда не возвращаться к ней – и это вы считаете доказательством моей любви? – Кеннет отвернулся от окна и посмотрел на друга, вскинув брови.

Мистер Гаскон встал и поставил на стол свой пустой бокал.

– Мне пора домой, – сказал он. – Нам показалось, что все это не похоже на вас, Кен, – покинуть жену, к которой вы не испытываете ничего, кроме безразличия. А от ненависти до любви… Ну, вы знаете эту поговорку. Могу ли я предположить, что мужчина не станет оплакивать дитя, которое его жена выкинула, проносив лишь несколько месяцев, если он не испытывает к этой женщине сильного чувства? Так что это – ненависть или любовь?

– Я очень виноват, – ответил Кеннет. – Она ужасно страдала, Нэт. Она сказала, что больше не хочет видеть меня. Я сделал скидку на то, что сказано это было почти сразу же после тяжелого испытания. Я дал ей неделю. Когда я повторил свой вопрос, она ответила так же. Стало быть, если вам кажется, что я жестоко бросил жену, которая тоскует обо мне, вам лучше пересмотреть свою точку зрения.

– Она сказала так через неделю после случившегося? – заметил мистер Гаскон. – Всего лишь через неделю, Кен! И ты ей поверил?

– С каких это пор ты стал знатоком женщин?

– С тех пор как у меня появилось пятеро сестер и у нас поселилась еще и моя кузина. Когда задеты их чувства, Кен, они ни за что не скажут то, что думают на самом деле. В этом отношении они совершенно такие же, как мужчины. Я ухожу. Видишь ли, с моей стороны было вполне нормально, побывав под ножом хирурга, отрицать, что мне было больно, и ругать тебя за то, что ты предложил мне утешения словами и опий, – я быстрее поправился. Я вовсе не уверен в твоем выздоровлении, если ты будешь отрицать, что тебе больно. А теперь, поделившись с тобой этими перлами мудрости, я действительно откланяюсь. Увидимся утром в «Уайт-клубе».

Проводив друга, Кеннет лег. Но и час спустя, когда начало светать, он еще не спал. Он лежал глядя перед собой. Сон все не приходил. Наконец Кеннет встал с постели, накинул халат и спустился вниз, в библиотеку, где и написал письмо.

Письмо он оставил на подносе, чтобы его отправили с утренней почтой, затем снова лег и уснул.

* * *

К Майре действительно вернулось здоровье, а с ним вместе и ее неиссякаемая энергия. Пенвит был небольшим имением, и ее мать следила за тем, чтобы все в нем шло гладко, и теперь Майра отважно поставила перед собой задачу научиться быть хозяйкой Данбертона – несмотря на те неодобрительные взгляды, которыми домоправительница время от времени награждала ее, ссылаясь на то, как вела хозяйство графиня Хэверфорд, мать Кеннета. Пришлось Майре напомнить миссис Уайтмен, что теперь графиня Хэверфорд – это она, Майра.

Много времени молодая женщина проводила вне дома, советуясь с главным садовником, предлагая кое-что переменить во дворе и в парке. И вскоре фонтан перед домом, многие годы исполнявший лишь декоративную функцию, начал извергать прозрачные струи воды, а пустые газоны, окружающие его, превратились в пестрые цветочные клумбы.