Читать книгу - "Порожденная грехом: Часть 1 - Кора Рейли"

Это роковая мысль и роковое влечение.

Прижав колени к груди, я наблюдала за окружающим, пытаясь понять, происходящее. После первых оскорблений никто не обращал на меня никакого внимания, но страх, который я видела на многих лицах, мог быть только из-за папы.

Движение вернуло мой взгляд к клубу.

Эрл Уайт вышел за дверь, волоча за собой за руку неподвижного Мэддокса. Я спрыгнула с будки и пересекла грязную конуру на босых ногах, мое сердце билось где-то в горле. Собаки в соседних клетках начали лаять и прыгать. Я больше почти не вздрагивала. Я уже привыкла к их буйному характеру. Они не самые опасные звери в округе.

Мэддокс выглядел безжизненным, конечности волочились по грязи, голова почти комично болталась взад и вперед. Эрл мрачно улыбнулся мне, когда наши глаза встретились, и у меня сразу же побежали мурашки по коже. Я пыталась скрыть беспокойство, но сомневалась, что смогу его обмануть. К этому времени, казалось, все знали о Мэддоксе и обо мне.

— Может, это поможет тебе прояснить голову и заставить осознать ошибку. Если ты извинишься, я дарую тебе быструю смерть, — сказал Эрл, затаскивая Мэддокса в клетку рядом со мной.

Смерть? О чем он говорил? Левая сторона лица Мэддокса была залита кровью из раны у линии роста волос. Я, наконец, заметила, как грудь Мэддокса поднимается и опускается. По крайней мере, он не мертв — пока. Что-то происходило ужасно неправильное. Эрл повернулся и закрыл клетку, затем злобно улыбнулся мне.

— А для тебя у меня скоро будет особый сюрприз.

Я даже не хотела думать о том, что это может означать.

Я обеспокоенно посмотрела на пса, который расхаживал вокруг Мэддокса, будто только и ждал подходящего момента, чтобы вцепиться в него. Когда Эрл и Коди ушли, я опустилась на колени у решетки.

— Мэддокс, — прошептала я, затем громче. — Мэддокс, очнись!

Его веки затрепетали, но не открылись. Собака обнюхала его рану. Что, если животное начнет грызть его? Их кормили сегодня? Я не обращала внимания на клетки, когда смотрела из окна комнаты.

— Кыш, — прошипела я, пытаясь отпугнуть пса, но он только бросил на меня быстрый взгляд, прежде чем продолжить обнюхивать Мэддокса. — Уходи! — прорычала я, ударяясь о решетку.

Когда это не возымело желаемого эффекта, я повернулась и схватила свою тарелку с водой. Плеснув водой в пса, он отскочил назад. Затем бросился на меня и прыгнул на решетку. Я отшатнулась.

Мэддокс застонал. Часть воды попала ему в лицо. Его глаза распахнулись, и он перевернулся, затем приподнялся на локтях. Он покачал головой, очень по-собачьи, прежде чем огляделся. Его пристальный взгляд остановился на псе, пытающимся разорвать решетку между ним и мной.

— Вессон, место! — приказал он голосом, резким, как удар хлыста. — Место!

Зверь действительно послушался и опустился на живот, лениво высунув розовый язык. За исключением Сатаны, я по-настоящему не общалась ни с одной из других собак.

— С тобой все в порядке? — я спросила.

Мэддокс потер голову, поморщился и поднялся на ноги. Он слегка покачнулся, когда подошел ко мне.

— Только чертова головная боль.

— Твой дядя очень зол на тебя.

— Да. Он думает, что я предпочел тебя клубу.

Я ничего не ответила.

— Он сказал что-то об особом сюрпризе для меня сегодня.

Мэддокс вздохнул.

— Это одна из причин, по которой я хотел вытащить тебя отсюда.

— Что это?

— Мой дядя хочет сделать татуировку у тебя на спине.

Кровьзастыла в жилах.

— Не думаю, что эта татуировка мне понравится, — сказала я, пытаясь казаться пресыщенной, но потерпела неудачу. — Что за тату?

Мэддокс покачал головой.

— Скажи мне.

Он крепко сжал прутья, его глаза были свирепыми.

— Честно говоря, я не знаю. Они больше не делятся со мной своими подробностями.

Я кивнула. Мои пальцы коснулись повязки над изуродованным ухом.

— Полагаю, я могу считать, что мне повезло, что они не выбрали мой лоб для татуировки. Может, в следующий раз?

— Я больше не могу защищать тебя, — тихо произнёс Мэддокс. —Вот почему я связался с твоим отцом и рассказал ему о нашем местонахождении.

Мои глаза расширились, и я прижалась ближе, мои пальцы сомкнулись на его.

— Ты сообщил моему отцу?

Несмотря на его ненависть к папе — учитывая то, чему он стал свидетелем в детстве, я могла понять его рассуждения, даже если бы не разделяла их, — он связался с ним, ради моего спасения.

— Он может спасти тебя. У него имеется необходимая рабочая сила. Он, наверное, уже в пути. Если немного повезет, ты вернешься домой сегодня.

Мое сердце забилось быстрее.

— А как насчет тебя? После этого предательства твой дядя тебя не простит.

— Он не простит. Он убьет меня после того, как покончит с тобой. Он хочет, чтобы я смотрел, как тебе причиняют боль, потому что знает, что это сделает со мной. Но сомневаюсь, что он переживет нападение твоего отца, как и я.

Папа замучил бы и убил их всех, как они того заслуживали. Если только я не попрошу папу пощадить Мэддокса. Это никогда не входило в план. Изначально я искала доверия и близости Мэддокса, ради своего спасения на случай, если отец не найдет меня вовремя. Но все изменилось, даже если я никогда не хотела этого. Я не хотела смерти Мэддокса. Моя грудь болезненно сжалась при одной мысли о его смерти. Он не был невинен, отнюдь нет. Он виновен в моем похищении, в том, что отдал меня в руки своего дяди. Конечно, его дядя просто послал бы кого-нибудь другого, если бы Мэддокс не согласился, но дело не в этом.

— Мой отец не убьет тебя, если я попрошу его пощадить тебя.

Мэддокс прислонился лбом к решетке.

— Зачем тебе делать что-то подобное?

— Потому что я хочу, чтобы ты жил, — просто сказала я.

В этом было нечто большее — ничего, что я хотела бы рассмотреть или озвучить в данный момент.

— Но какой ценой? О чем попросит меня твой отец, если он вообще тебя послушает, — тихо спросил Мэддокс.

— Он попросит тебя сжечь свою косуху, разорвать любые связи с другими байкерами и, по крайней мере, поклясться в верности.

И для того, чтобы это произошло, было необходимо чудо. Без сомнения, ненависть отца к байкерам в этот момент безгранична, и Мэддокс на самом верху его списка ненависти.

Мэддокс медленно покачал головой, его губы скривились от отвращения, словно сама мысль о том, чтобы сделать что-то из этого, была для него невозможна.

— То, что, между нами, это одно, но мои чувства к твоему отцу не изменились.