Читать книгу - "В плену Зверя - Виктория Вестич"

Если бы не Рустем, я бы сошла с ума. Я не сразу ему поверила, что Дамир жив, просто билась в истерике, пока он не встряхнул меня и не дал пощечину. Как и в прошлый раз. Кажется, по-другому успокаивать женские истерики он попросту не умел. Я не была в зале, знала только, что когда объявили конец боя, Лёня и еще несколько своих парней тут же рванули в гексагон, несмотря на запрет. Умирающего, по правилам, как оказалось, запрещалось откачивать. Правда, никто не стал возражать парням с пушками наперевес. Я была благодарна каждому, абсолютно каждому верному человеку Зверя за это.

В прострации я проходила три дня, пока Рустем наконец не договорился с врачами пустить меня к Дамиру. Лишь когда увидела его в реанимации, избитого в кровавую кашу, с жуткими синяками, но живого, разрыдалась до дрожи и заикания. И просидела с ним до вечера, пока силой не выпроводили доктора. Находиться рядом постоянно с ним было нельзя, и я это понимала. Даже больше боялась, что пригласят в палату реанимации, ведь тогда бы это означало только одно – меня зовут попрощаться.

Первые пару дней я ночевала под палатой Дамира, но потом Рустем силой уволок меня домой, в квартиру мамы Зои. А когда узнал, что я беременна, вообще заставил полностью пройти обследование. Я попробовала возразить, что сейчас должна находиться рядом со Зверем, но Рустема было не пронять.

– Когда он очнется и узнает, что я не сберег его ребенка, он меня прибьет. Ты что, хочешь, чтобы у тебя от переживаний выкидыш случился?

– Нет. Просто…

– Хочешь, чтобы ребенок родился с отклонениями? Чтобы мучился всю жизнь? – не дал договорить он.

– Конечно нет, что ты такое вообще говоришь, Рустем!

– Значит, занимайся своим здоровьем. И не забывай, пожалуйста, есть! Иначе привяжу в палате рядом со Зверем и насильно прикажу кормить!

– Привяжи! Может хоть так разрешат быть рядом…

– Он без сознания. И неизвестно, когда придет в себя. Как только его переведут из реанимации, обещаю, можешь сидеть с ним в палате хоть весь день. Но пока…

Я вздохнула. И сама понимала, что организм Дамира сейчас ослаблен, а я буду только мешать врачам, но как же хотелось просто побыть с ним рядом.

– Почему ты вообще возишься со мной? Ты меня, кажется, даже терпеть не мог.

Рустем тяжело вздохнул и поставил передо мной стакан с соком:

– Видишь ли, Марина, жены и детей у меня нет, так что привязанности Зверя я не особо понимаю. Но он мне как брат. И раз ты для него важна, значит, важна и для меня.

– Он прогнал меня тогда. Сказал, что я ему не нужна.

– Ну конечно, – хмыкнул он неопределенно и поспешно отвернулся.

Рустем свое слово сдержал. Как только стало ясно, что жизни Дамира ничего не угрожает и его перевели из реанимации в обычную палату, разрешил мне сидеть там хоть круглые сутки. Возле нее и по периметру больницы дежурила куча людей, но на вопрос почему, если Змей погиб, Рустем не отвечал.

Я ждала с замиранием сердца, когда очнется Дамир. Хотела поговорить с ним, рассказать о том, что прошла всех врачей и с нашим ребенком все в порядке, попросить прощения за то, что после смерти мамы сорвалась и наговорила ему страшных вещей. Просто не выдержали нервы, да и кто бы, будь на моем месте, спокойно перенес бы такое? Хотя бы просто услышать его голос, понять, что опасность миновала…

Сколько я не пыталась поговорить с врачами, все они меня упрямо избегали. И я даже знала, почему – верный друг Дамира и тут подсуетился. Теперь я слышала от них только «Все хорошо», «Все будет в порядке», чтобы я не волновалась. Только это ни черта не помогало не волноваться!

Этим утром я, как и обычно, поздоровалась с медсестрой на посту и направилась к палате Дамира. Подняла глаза и споткнулась на ровном месте – у двери столпилось несколько человек. Предчувствуя нехорошее, я выронила пакет и рванула к палате изо всех сил. Рустем подхватил меня под локоть почти у самых дверей и потянул в сторону.

– Что происходит? Рустем! Пусти! Черт возьми, объясни, что происходит?! – вырывалась я, но приходилось поспешно посеменить за ним, потому что даже в сторону дернуться из стальной хватки было просто невозможно. По одному его хмурому виду было ясно, что случилось что–то серьезное.