Читать книгу - "Цветущий сад - Маргарет Пембертон"

— Я отказалась от своей прежней жизни, потому что она была фальшивкой. Я прожила так тридцать пять лет и решила, что, раз уж мне суждено умереть, буду жить так, как хочется мне, а не кому-то другому.

Он снова взглянул на полотно. Это был осязаемый вопль души, оторвавшейся от тела.

— Завтра мы продолжим работу, — сказал он и, хлебнув вина прямо из бутылки, вытер губы тыльной стороной ладони.

Нэнси ошеломленно побрела назад в отель. В ней родилось нечто новое. Новое и удивительное. Что-то похожее на то откровение, которое она испытала впервые в объятиях Рамона. Только этим чудом она могла управлять. Будущее неожиданно обрело отчетливый смысл. Она будет писать картины, творить. Нэнси была увлечена своими мыслями и не подозревала, что в это время в бухту Фанчэл плавно входила «Аквитания».

На берег высадился сенатор Джек Камерон. Лицо его было пепельно-серым, губы плотно сжаты. Он был недоволен своим вынужденным путешествием через Атлантику. Позади него по трапу настороженно спускалась светлоглазая Сайри Гизон. Европа сулила новые впечатления, а Сайри высоко ценила все новое. Только благодаря своему умению убеждать и природной цепкости она добилась того, что сенатор взял ее с собой в это путешествие. Сначала Джек собирался поехать к жене один. Сайри хорошо знала Нэнси Ли Камерон, как полагается секретарше знать жену своего босса, а может быть, даже немного лучше. Ее работа обязывала к этому. Это было прежде всего в ее интересах узнать, что заставило Нэнси Ли Камерон пойти на такой отчаянный шаг, каковы ее сильные и слабые стороны. Сайри Гизон собиралась стать второй миссис Камерон, но никак не могла превзойти Нэнси. До сих пор. Сайри чувствовала вполне определенно, что скоро при умелом ведении дела настанет и ее час.

* * *

Крутая, извилистая тропинка вела сквозь густые заросли. В одном месте она подходила совсем близко к обрыву над морем, а затем поворачивала вдоль зарослей мирта и цветов с синими лепестками. Иногда сквозь густую листву выше проглядывали розовые крыши отеля, и больше ничего не было видно. Только зелень, благоухание цветов и щебет птиц на деревьях. Нэнси обогнула огромный, с глянцевыми листьями куст и внезапно резко остановилась. Покой и безмятежность сразу улетучились.

Прямо перед ней на тропинке, широко расставив ноги, стоял Рамон. Он не проявлял ни малейших намерений уступить ей дорогу. Сердце ее мучительно забилось. Между ними было каких-то пять шагов. Глаза их застыли, тела напряглись, как у двух диких животных при неожиданной встрече.

Нэнси почувствовала, что краснеет под его взглядом, болезненно ощущая его беспокойство, напряженность мускулов и близость, которая так возбуждала ее.

— Пожалуйста, позвольте мне пройти, — выдавила она сквозь пересохшие губы. Ее нервы были напряжены до предела.

Он смотрел на нее с мрачным лицом.

— Я пришел, чтобы извиниться. — Его темные глаза не давали ей сдвинуться с места.

— Я… — Нэнси не находила слов. Как она могла принять извинения от мужчины, который ударил ее с такой силой, что пролилась кровь? От мужчины, который любил и лгал с одинаковым успехом и который переходил из одной постели в другую с легкостью мартовского кота? У нее не было слов. Она смогла только холодно повторить: — Пожалуйста, позвольте мне пройти.

Выражение его лица изменилось. Он, Рамон Санфорд, пришел к ней, влекомый Бог знает какой силой. Извинился, а она стоит перед ним холодная и чопорная, полностью отвергая его извинения.

— Можете верить или не верить, но я никогда прежде не бил женщину. — На этот раз в его голосе чувствовалась напускная небрежность.

Нэнси хотела крикнуть: «Тогда почему же ты ударил меня? Почему меня?» — но не смогла. Его загорелое лицо вдруг стало пугающе равнодушным. Она не должна выказывать перед ним свои чувства — страдание и боль. Это только укрепит его самомнение и мужское тщеславие. Нэнси крепко сжала кулаки, так что ногти впились в ладони.

— Пожалуйста, позвольте мне пройти, — повторила она в третий раз и, собрав всю свою волю, стала постепенно, шаг за шагом приближаться к нему, молясь, чтобы он уступил ей дорогу. Но Рамон не сдвинулся с места. Нэнси сделала шаг в сторону, смяв желтые цветочки. Он резко вытянул руку и, обхватив ее за талию, привлек к себе:

— Нэнси!

— Позвольте мне пройти! — Голос ее сорвался от душивших ее слез и страха. Они находились вдалеке от людных аллей и площадок. Вдалеке от бассейна, где всегда собиралось много отдыхающих. Он застал ее врасплох в безлюдном месте. Что он собирается сделать с ней здесь?

— Что произошло, Нэнси? Скажи мне ради Бога. Почему ты исчезла? — обратился к ней Рамон. Затем в голосе его послышалась нескрываемая ярость: — Почему ты с ним?

— А почему бы нет? — выкрикнула она в ответ. — Разве менять партнеров можно только мужчинам?

Рамон выругался и, резко развернув Нэнси, всем телом прижал ее к стволу дерева. Он впился ртом в ее губы, крепко обнимая. Из глубины ее существа вырвался мучительный стон, но, вместо того чтобы сопротивляться, она безрассудно зарылась пальцами в его взлохмаченные волосы и страстно погрузила язык в его рот, а он неистово овладел ею прямо там, где они стояли.

* * *

— Миссис Камерон заказала номер только для себя, сэр. Я должен спросить ее разрешения, прежде чем впустить вас в ее апартаменты.

— Миссис Камерон — моя жена! — холодно заявил Джек.

Проходящая мимо пара гостей отеля с любопытством взглянула в его сторону.

— Извините, сэр, мы можем поместить вас в семнадцатый номер, а вашу секретаршу — в двадцать пятый.

Джек грозно склонился над письменным столом из красного дерева.

— Я хочу жить в номере моей жены, — повторил он. У него чесались руки схватить клерка за воротник и придушить, чтобы тот не создавал проблем. Если он не займет номер вместе с Нэнси, сплетням не будет конца.

— Дорогой сенатор, как приятно видеть вас после стольких лет! — Перед Джеком возникла Зия. Талию ее свободного светло-сиреневого шифонового платья опоясывали тяжелые причудливые нити серого и белого жемчуга. — Какие-то трудности?

Джек глубоко вздохнул и, с трудом овладев собой, улыбнулся своей заученной, очаровательной улыбкой.

— Я, естественно, хочу поселиться вместе со своей женой, но, как оказалось, мне выделили номер на другом этаже.

— Так вот в чем дело, — улыбнулась Зия, давая понять жестом, что это пустячное недоразумение. — Номер миссис Камерон слишком мал.

Гвидо опустил глаза. Ему-то было хорошо известно, что номер состоял из огромной спальни, устроившей бы даже русскую царицу, двух гостиных, украшенных полотнами Матисса и Пикассо, великолепной ванной комнаты с золотым оборудованием и просторной террасы. Едва ли можно было назвать это помещение маленьким.

— Семнадцатый номер намного больше, и я думаю, что нетрудно будет перевести туда миссис Камерон, если она того пожелает.