Читать книгу - "Дикий горный тимьян - Розамунда Пилчер"

— Ваш дядя планировал нанять еще одного помощника и поселить его на ферме. Он был замечательный человек, но после первого сердечного приступа стал понимать, что не вечен, как все мы.

Дейви откусил очередной большой кусок и снова стал жевать. Вдруг внимание его голубых глаз привлекло какое-то движение на склоне холма. Он опустил недоеденный бутерброд, воткнул посох в землю и вытащил подзорную трубу. Он положил ее на крюк и, придерживая большим пальцем левой руки, приник к окуляру глазом. Наступило долгое молчание, прерываемое лишь шквалами ветра.

— Всего лишь зайчонок. Совсем маленький.

Дейви убрал трубу в карман и потянулся к недоеденному бутерброду. Старая собака взволнованно принюхивалась.

— Ах ты, старая жадная карга, — прикрикнул на нее Дейви.

Джон прислонился к ограде. Неровные камни впивались в спину. После долгой прогулки сам он согрелся, лицо же замерзло. Впереди в череде облаков открылся просвет. Солнечный луч разорвал мглу и золотым дождем пролился на темные воды Лох Муи. Заросли папоротника на холме приобрели золотисто-коричневый оттенок. Это было прекрасное, удивительное зрелище, и в тот миг он вдруг неожиданно для себя понял: вся эта необъятная земля принадлежит ему! И Бенхойл, и это… Он набрал горсть черной торфяной земли и растер ее между пальцами.

Перед ним открылась вечность. Здесь все было так, как много лет назад; и останется таким и завтра, и через много-много грядущих недель и месяцев. Любые действия казались неуместными и неразумными, и эта мысль застала его врасплох, поскольку он никогда не страдал приступами апатии. Он сделал себе имя, зарекомендовал себя как удачливый бизнесмен, принимая быстрые и остроумные решения, с уверенностью в своей правоте, не оставляющей места для душевных колебаний.

И сегодняшний поход он организовал только для того, чтобы оказаться наедине с Дейви и сообщить ему как можно тактичнее о том, что в середине следующей недели Бенхойл будет официально выставлен на продажу. А теперь он обсуждает планы на будущее, будто собирается зарыть себя здесь до конца жизни.

Джон медлил. Ну и что в конце концов? Стоит ли именно сегодня, в это утро, в эту минуту перечеркивать все, ради чего трудился Дейви Гатри? Возможно, думал Джон, прекрасно при этом осознавая, что просто отдаляет решение проблемы, было бы лучше устроить что-то вроде семейного совета в столовой Бенхойла и избавить себя от столкновения с человеческим фактором, отгородясь щитом деловой обстановки. Пригласить за стол Эллен Тарбат, и Джесс, и Родди для моральной поддержки. А лучше всего пригласить адвоката Роберта Маккензи приехать из Инвернесса и председательствовать на совете. Тогда можно переложить на него это неприятное дело — пусть он сообщит дурные вести собравшимся, всем и сразу.

Солнце спряталось за тучу. Снова захолодало и помрачнело. Джон и Дейви молчали, но молчание их было дружеским и абсолютно естественным. Джону подумалось, что Дейви Гатри, настоящий шотландский горец, очень похож на ребят с ранчо в Колорадо, которые работали на его отца. Гордые, независимые, знающие себе цену, считающие себя не хуже других, а в каком-то смысле, может быть, и лучше. Им нет нужды самоутверждаться, поэтому с ними легко говорить прямо, без обиняков.

Джон знал, что должен быть откровенен с Дейви. Нарушив молчание, он произнес:

— Как давно вы в Бенхойле?

— Почти двадцать лет.

— А сколько вам?

— Сорок четыре.

— Выглядите моложе.

— Правильный образ жизни позволяет поддерживать здоровье, — улыбнулся Дейви, — плюс чистый воздух. Вам не кажется, что атмосфера в Лондоне, Нью-Йорке и в других больших городах удушающая? Когда мы с Джесс выезжаем за покупками в Инвернесс, мне не терпится поскорей вернуться домой и вдохнуть чистый воздух Бенхойла.

— Знаешь, когда работаешь, не очень-то задумываешься над тем, чем дышишь. И потом, когда я начинаю задыхаться в Лондоне, отправляюсь на ранчо в Колорадо. Там воздух настолько чист, что первый же вдох пьянит, как глоток виски.

— Да-да. Думаю, на ранчо легко дышится. И потом, какие просторы!

— На самом деле наше ранчо не такое большое, как Бенхойл. Около шести тысяч акров. Но у нас, конечно, больше скота. Шесть сотен акров представляют собой орошаемые луга для производства сена, остальные — пастбища свободного выгула.

— И какую породу коров вы выращиваете?

— Самые разные. От герефордской и черного ангуса вплоть до самой незамысловатой, называемой на западе «ходячим молокозаводом». Если снега выпадает много и поздней весной не случается заморозков, мы можем прокормить до тысячи голов скота.

Дейви помолчал, жуя травинку и мирно глядя прямо перед собой. Потом сказал:

— Один фермер из Росшира поехал как-то на ярмарку быков в Перт и там познакомился с крупным скотоводом из Техаса. Они разговорились. Техасец спросил фермера, сколько у того земли. Фермер ответил: «Две тысячи акров».

Тут до Джона дошло, что Дейви не продолжает их дискуссию о фермерстве, а рассказывает анекдот. Стараясь ухватить суть или, не дай Бог, не рассмеяться в неположенном месте, он слушал с напряженным вниманием.

— Фермер задал тот же вопрос техасцу. Тот ответил: «Вам не понять. Вам трудно представить эту цифру. Но вот что я вам скажу. Если я сяду в свою машину и буду ехать вдоль ограды моих владений, мне не хватит дня». На что фермер, немного подумав, ответил: «Когда-то давным-давно у меня была подобная машина. Так я от нее избавился».

Наступила долгая пауза. Дейви продолжал смотреть вперед. Джон как мог сдерживался, а потом расхохотался. Дейви повернулся к нему. Его голубые глаза чуть заблестели, но в остальном он как всегда оставался невозмутимым.

— Да-да, — произнес он со своим мягким сазерлендским акцентом. — Я так и думал, что вам понравится. Неплохая шутка-прибаутка.

Одетая в свое лучшее выходное платье, Эллен Тарбат надвинула шляпку на лоб и приколола ее к пучку массивной шляпной булавкой. Эта купленная всего два года назад классическая шляпка была украшена пряжкой. Нет ничего лучше пряжки, чтобы подчеркнуть элегантность шляпы.

Она взглянула на кухонные часы: они показывали четверть одиннадцатого. Эллен собиралась в церковь. Она приготовила своим вместо обычного жаркого холодный обед. Почистила картофель, испекла пирог с вареньем, накрыла обеденный стол. Теперь она готова к приезду Джесс. Дейви не пойдет с ними в церковь, потому что они с Джоном Данбитом отправились смотреть на овец. Эллен не одобряла подобные мероприятия в воскресные дни и сказала об этом Джону, но он ответил, что у него мало времени и ему скоро надо возвращаться в Лондон. Эллен недоумевала, зачем ему ехать в Лондон. Сама она ни разу там не была, но ее племянница Анна пару лет назад съездила, и то, что она порассказала о Лондоне, отбило у Эллен всякую охоту когда-либо последовать ее примеру.

Надев шляпку, она потянулась за пальто. Утром она заранее снесла вниз все вещи, чтобы не подниматься лишний раз по крутым лестницам в свою спальню в мансарде. Лестницы утомляли ее больше всего. Она ненавидела усталость и ненавидела стук своего сердца, когда оно колотилось от усталости. Иногда она ненавидела свою старость.