Читать книгу - "Влюбленный лэрд - Сабрина Йорк"

Лахлан вошел, стараясь держать самую что ни на есть величественную осанку, но его грандиозное появление, целью которого было поразить воображение гостя, осталось незамеченным.

Олриг, утомленный долгим ожиданием, явно не сгорал от желания увидеться с герцогом, и его целью, вероятней всего, было вовсе не налаживание деловых отношений. Небрежно повернувшись спиной к дверям, он внимательно рассматривал висевший над камином женский портрет. Кем была эта изображенная на картине давным-давно умершая женщина с младенцем на руках, Лахлан не знал, но ему было совершенно ясно только одно: она принадлежала к роду Синклеров. По возвращении домой он не приказал убрать портрет таинственной незнакомки, потому что он ему понравился. Ее мягкое очарование, ласковый взгляд, искренняя материнская привязанность, заметная по тому, как она держала на руках младенца, пробуждали теплые, нежные, но, увы, сдобренные горечью чувства.

И на этот раз при взгляде на женщину с младенцем у Лахлана защипало в горле. Это было не вовремя и не к месту. Он сглотнул предательский комок, выпрямился, стараясь придать себе максимум величественности, и тихо кашлянул.

Олриг тут же обернулся. Барон поражал своими внушительными размерами, а также граничившей с необъятностью тучностью. На круглом, заплывшем от жира лице, как две бусинки, блестели глаза. Нос у него был сломан, по-видимому, в какой-то стычке или драке, а темные синяки под глазами наводили на мысль, что, возможно, это случилось недавно. При виде герцога толстые губы барона скривились в слабом подобии улыбки.

– Ваша светлость. – Олриг порывисто бросился вперед.

Размерами и неуклюжестью он очень напоминал носорога. Еще бы чуть-чуть – и он, скорее всего, сбил бы Лахлана с ног. Находясь почти в шаге от герцога, Олриг вдруг замер и, поклонившись, обдал того неприятным запахом гниющих зубов. Поклон получился очень странный и смешной; из-за необъятной толщины барон почти не сгибался в поясе, кланялась одна только его голова.

Лахлан протянул руку, и барон, выражая вассальную преданность, поцеловал перстень.

– Олриг, прошу вас, садитесь.

– Благодарю, ваша светлость. – Олриг опять поклонился, весь заколыхавшись от признательности. – Должен сказать, было крайне приятно получить ваше приглашение.

Неслыханное дело – подобные любезности, произнесенные шотландцем! Неожиданный прилив радости сошел на нет так же быстро, как и возник. Настораживал какой-то веселый, даже насмешливый тон, которым он произнес эти слова, а бегавшие по сторонам, словно что-то высматривавшие глаза барона лишь усилили подозрительность Лахлана.

– Вы привезли с собой ваши конторские книги?

– Конечно. – Олриг выложил на стол несколько толстых тетрадей.

Лахлан принялся быстро их просматривать. Он хорошо считал, прекрасно запоминал цифры и легко разобрался в книгах барона. Было ясно, что бухгалтерия ведется даже не небрежно, а из рук вон плохо. В отличие от Даннета, который скрупулезно все подсчитывал и записывал, Олриг не слишком утруждал себя тем, чтобы концы точно сходились с концами. В роли управляющего Олриг явно проигрывал Даннету.

«Что за неуместное сравнение?» – Лахлан нахмурился, стараясь подавить внезапно охватившее его раздражение при мысли о Даннете, который своим вызывающим поведением задел его за живое.

Откровенно говоря, злость Лахлана на Даннета была вызвана не столько поведением последнего, сколько кипевшей в его груди жгучей обидой почти на всех шотландцев, почему-то не умевших и не желавших его понять.

Из-за этих расхождений Лахлан чувствовал себя не в своей тарелке, каким-то связанным и ограниченным в своем волеизъявлении.

В отличие от него Даннет держался свободно, непринужденно и совершенно естественно, нисколько не робея и не опасаясь, что его поведение задевает его господина.

Лахлан ничего не мог с собой поделать: он завидовал Даннету.

– Что-то не так? – с тревогой в голосе спросил Олриг.

Лахлан захлопнул бухгалтерскую книгу.

Он был очень заинтересован в том, чтобы каждый из его баронов успешно вел хозяйство, но еще больше ему хотелось завоевать их расположение и даже дружбу.

– Да нет, все хорошо. Но будет еще лучше, если мы проведем кое-какие нововведения. Что скажете насчет огораживаний, Олриг?

Хитрить не было смысла. Лахлан перешел к делу без околичностей.

– Огораживания? Так вот что вы задумали? – Олриг был озадачен.

Лахлан про себя чертыхнулся: колебания барона ему не нравились.

– Думаю, так будет лучше всего. – Лахлан постарался, чтобы его голос прозвучал как можно энергичнее и увереннее. – Согласитесь, это ведь намного выгоднее?

Олриг внимательно посмотрел ему в глаза и улыбнулся:

– Конечно, выгоднее.

Лахлан едва не задохнулся от удивления. Олриг был первым из его вассалов, кто открыто и даже благожелательно – что и произвело на него неожиданный эффект, – откликнулся на его деловое предложение.

– Вы и впрямь так считаете?

– Да, конечно. – Барон потер ладони друг о друга; его толстые и короткие пальцы очень походили на сосиски. – Я уже кое о чем наслышан. Те, кто начал по-новому вести хозяйство, очень-очень довольны. К примеру, Стаффорд.

Лахлан сделал усилие, чтобы не поморщиться. Второй маркиз Стаффорд, между прочим, его ровесник, был его давним соперником. Будучи двумя самыми крупными землевладельцами в Северной Шотландии – Стаффорд на западе, а Лахлан на востоке, – они оба были приняты при дворе принца-регента. Между ними произошло несколько неприятных стычек, после чего они друг друга возненавидели. Если один из них высказывал какое-то мнение, то другой в пику ему придерживался совершенно противоположной точки зрения, а постоянная борьба за благорасположение принца лишь усиливала их вражду. По правде говоря, именно Стаффорд и его успех побудили Лахлана приступить к огораживаниям. Убрав мелких арендаторов и занявшись разведением овец, Стаффорд за короткое время утроил свой доход. Земель у Лахлана было больше, но они были не столь плодородны, поэтому он так долго медлил, раздумывая над тем, насколько будет выгодным начинание. К тому же налоги, которые он платил короне, никто не отменял. Свободных денег у него было немного, а для того, чтобы осуществить задуманное, их явно недостаточно. Ограниченность средств ограничивала возможности.

Утрата сокровищ Росслина, их исчезновение во тьме прошлых веков теперь вызывало удвоенные сожаления. О, как бы ему сейчас пригодился крест! Обладай он такой драгоценностью, о, тогда он смог бы осуществить все задуманное, причем без чьей-либо поддержки, которая в нынешнем его положении ему просто необходима. Случайных источников дохода не предвиделось, поэтому не оставалось ничего другого, кроме как заручиться поддержкой баронов.

И вот сейчас забрезжила какая-то надежда. Если один из них согласится, то другие, очень возможно, последуют его примеру.