Читать книгу - "Француженки не заедают слезы шоколадом - Лора Флоранд"

Тот пожал плечами и заметил:

– Ну и прекрасно.

Иногда Патрику было невыносимо трудно удержаться, чтобы не схватить Люка за волосы и не начать бить собственной головой по его голове. Но так как Патрик не любил показывать, что Люк доводит его до белого каления, то был придуман коварный план: дать Люку увидеть, как он, Патрик, опять флиртует с Саммер Кори. Ведь драка с Люком оказалась изумительным развлечением!

– И не спорь, тут я прав. – Голос Люка стал елейным, но так как он был выкован во вселенском огне с единственной целью принести совершенство в хаос, то даже его самый кроткий тон разрушал воздушные замки… – Никому не идет на пользу быть избалованным. – Его голос стал жестче. – И ты, Патрик, прекрасно это знаешь.

Черт побери, неужели Люк видит его насквозь? Да и голос у него какой-то не такой. Он догадался? Неужели маска невозмутимости на лице Патрика начала чертовски очевидно трескаться? Да так, что это стало заметно Люку даже сквозь туман его одержимости новой хозяйкой – Саммер Кори? Неужели та маска стала похожа на неудавшуюся карамельную скульптуру, прекрасная блестящая поверхность которой уже пронизана тончайшими трещинами, предвестницами ее скорого превращения в неприглядную груду обломков?

И если Люк действительно догадывается, то сколько времени осталось до того момента, когда он начнет принимать меры, чтобы держать Патрика подальше от практикантки? В Патрике вспыхнул гнев при мысли о том, что Люк – Люк! – пытается не дать ему – Патрику – то, чего он хочет. Кончики его пальцев слишком сильно углубились в горячую карамель и обожглись. «Не показывай, что ты чего-то хочешь. И тем более никогда не показывай, как сильно ты этого хочешь. Если Люк сможет помешать тебе, то и кто угодно сможет».

Одновременно прозвучал раздосадованный от бессилия голос разума: «Черт побери, да повзрослей же наконец!»

– Заботиться о том, чтобы бедная практикантка не плакала в подушку ночи напролет, не значит баловать ее, Люк.

Люк задумчиво взглянул на Сару через плечо Патрика.

– Что-то я никогда не видел ни единого признака слез.

Ну Патрик тоже не видел, но… черт возьми, она же сильная! Или нет? Патрик сворачивал и тянул, сворачивал и тянул горячую карамельную массу, только чтобы не оглядываться и не смотреть, какая Сара сильная. Податливая, как горячая карамель, и такая же упрямая. Эта маленькая девушка мечтает – и полна решимости – достичь совершенства. Патрик знал все внешние проявления ее сосредоточенности. У нее появлялась небольшая складочка между бровями, немного раскосые темно-карие глаза обращены на то, что она делает, и при этом она игнорирует Патрика. Он видел ее затылок, собранные в пучок красивые волосы, выбившиеся беззащитные пряди. Он чувствовал напряжение в ее плечах и руках, решительность и усталость до истощения в конце дня.

Патрик напустил на себя скорбный вид.

– Ты и меня в слезах ни разу не видел. Я не заплакал даже тогда, когда ты пытался заставить меня впихнуть сердце в Эйфелеву башню, которая без него была бы прекрасной скульптурой. Но зато каждую ночь…

Люк, конечно же, не позволил себе открыто рассмеяться, но в его глазах Патрик заметил мерцание веселья и самодовольно ухмыльнулся. Когда-то Люк фактически спас его, взяв из приемной семьи к себе на работу, и Патрик был рад любой возможности отплатить добром за добро. Каждый раз, когда ему удавалось заставить своего сдержанного, скованного шефа засмеяться – или хотя бы улыбнуться, – Патрик чувствовал, будто действительно заработал очко в игре против, ну, всего мира. И уж точно – против их прошлого.

– Это же свадьба президентской дочки, – напомнил Люк. – Да и предложение парень ей сделал на самой верхушке Эйфелевой башни.

Merde^[18], какое клише! Патрик вздохнул и закатил глаза.

– И что мне оставалось делать? – потешно продолжил Люк. – Сказать «нет»?

– Я за него не голосовал. – Патрик не отводил глаз от массы розовой изомальт-сахарной смеси на подогревателе. Ему вдруг показалось, что он никогда не перестанет делать карамельные сердечки. Он вздохнул, на этот раз особенно тяжко, чтобы Люк не смог не заметить, и вытянул горячую карамель, прилепляя ее к трубке воздушного насоса. – Знаешь, Люк, ты мог бы дать Саре поблажку.

Губы Люка напряженно изогнулись – то ли опять скрывая улыбку, то ли дело было в чем-то другом. Двенадцать лет Патрик с Люком работали бок о бок в невозможной тесноте, но до сих пор каждый из них не всегда мог понять, что у другого на уме. Правда, от этого было не легче.

– У нее есть ты, Патрик, и один только ты отвечаешь за нее. Думаю, я дал ей кое-что лучше любой поблажки.

Вот черт. Патрик еще не осознал, сколь грандиозен такой комплимент, а сердце уже начало раздуваться от удовольствия и гордости. Патрику страшно не нравилось, когда Люк так поступал с ним. К счастью, это случалось крайне редко. Однако каждый раз Патрик становился сентиментально счастливым из-за того, что Люк хорошо думал о нем, и чувствовал себя пятнадцатилетним.

– Не ты дал ей меня, – возразил Патрик. Он сжимал насос, и в его руках расплавленная розовая масса раздувалась и раздувалась, что почему-то до чертиков раздражало его. – Это я дал ее себе.

– А, – просто сказал Люк, и его внимательные черные глаза заставили Патрика усомниться в только что сказанном.

Bordel de merde^[19], когда-нибудь он точно убьет Люка!

– Ты можешь уразуметь, что она еще и застенчива? – спросил Патрик сквозь зубы, прижимая лезвие ножа тупой стороной к раздувающейся розовой карамели, чтобы придать ей форму сердечка.

– Сара Лин? – безучастно переспросил Люк, будто подразумевая: «А мне-то что до переживаний какой-то практикантки?»

– Да нет. – «Ты точно идиот». Хотя Сара тоже, конечно, застенчива. Так очаровательно, восхитительно застенчива. Патрик отрезал сердечко от трубки насоса и мягко затер оставшееся отверстие, ласковыми движениями придав маленькому сердечку безупречно правильную форму. – Я о нашей владелице отеля. Ты ее знаешь, это та великолепная блондинка, которая приходит сюда восхищаться тобой, пока ты игнорируешь ее.

– А, Саммер Кори? Да ей просто скучно, – ответил Люк, но под его самоконтролем ощущалась беспокойная напряженность, возникшая сразу, лишь только Патрик упомянул Саммер. – И она едва ли застенчива. Она же встречалась с половиной миллиардеров, живущих на земном шаре.

– Ну, вероятно, они сами домогались ее, – очень сухо сказал Патрик. – И надо учесть, что она, знаешь ли, великолепна и до неприличия богата, а как это ни странно, миллиардеры, добившиеся успеха собственными силами, обычно добиваются всего, чего хотят. Какого черта с тобой происходит?

Ух ты, сколько ярости в черных глазах Люка!