Читать книгу - "По ту сторону Нила - Николь Фосселер"

Птичий гомон наполнял воздух, сладкий от согретой солнцем листвы, с терпким привкусом произраставших на грядках пряностей. Сейчас, в середине дня, красками этого сада можно было дышать в буквальном смысле этого слова: шафраном ярко-желтой календулы и ультрамарином живокости, нежным фиолетом флоксов и пурпуром последних тюльпанов. Издалека донесся металлический звук рожка, возвестивший о прибытии запряженного четверкой почтового дилижанса, чей маршрут пролегал мимо Шамлей Грин.

Четыре сотни акров в добрых пяти милях к юго-западу от Гилфорда – довольно скромное землевладение, хотя и с богатым прошлым. В те времена, когда Вильгельм Завоеватель ступил на британскую землю, Шамеле – так тогда оно называлось – было частью угодий Бенедиктинского аббатства Чертси, пока Генрих VIII, упразднивший в Англии монастыри, не подарил его одному из своих придворных, точнее, его жене, более известной под именем «красотка Энн».

Это была обильная, плодородная земля с сочными пастбищами для коров и овец. Здешние поля давали богатые урожаи пшеницы, овса, ячменя и мангольда, а позже на них стали выращивать еще и картофель, и репу, в то время как роскошные дубовые леса служили источником ценных пород древесины. Последние сто тридцать лет эта земля принадлежала семье Норбери, ее приобрел дедушка полковника, капитан дальнего плавания, служивший в Ост-Индской компании.

В тот день трелям синиц и малиновок вторил нежный звон фарфора и столового серебра, похожий на позвякивание маленьких колокольчиков, а также четыре высоких женских голоса, доносившихся из сада, где был накрыт стол. Сидя над своей тарелкой, Ада то и дело поглядывала в сторону дома, в котором родилась и выросла. Он остался таким, каким она его помнила, как снаружи, так и внутри. Именно таким его более сотни лет назад выстроил сын того самого капитана Норбери.

Красный кирпич фасада на фоне ясной зелени газонов и темной дубовой листвы уже издали бросался в глаза. Контраст подчеркивался белыми рамами зарешеченных окон, такого же цвета фризами по низу гонтовой крыши и многочисленными белыми трубами на ней. Главным принципом при проектировании этого дома стала целесообразность. Главное здание с парадным входом обрамляли невысокие строения, образуя продолговатый внутренний двор, из которого можно было легко попасть в любую часть дома. Образец практичности и элегантной простоты снаружи, изнутри он был декорирован не без некоторой вычурности. В интерьерах преобладали зеленый, белый и приглушенно-красный. Многочисленные панели и панно с якорями, дельфинами, рыбами, раковинами, тритонами и трезубцами, нимфами и нептунами украшали стены, потолок и лестницы, задавая главную тему оформлению – морскую.

В комнате Ады с обоями в розочку также ничего не изменилось. Разве что на ночном столике, рядом с коробкой ее любимой карамели, появился букет полевых цветов, поставленный здесь по случаю ее возвращения. Чувствуя, насколько плохо парижский гардероб вписывается в эту домашнюю обстановку, Ада с удовольствием сменила дорожный костюм на старое летнее платье. К обеду она снова распустила свои прямые каштановые волосы с рыжеватым отливом, которые так тщательно убирала утром. Лишь подколола на затылке несколько прядей, чтобы не падали на лицо. Все как тогда.

– Хочешь мясного пирога, Бекки?

Констанс Норбери показала на блюдо, где в подливе из мелконарезанных белых грибов, приправленных луком и мятой, возлежал уже наполовину съеденный рулет из теста, начиненный рубленым ягненком и говяжьими почками. Любимое блюдо Ады, приготовленное кухаркой Бертой специально для нее. Бекки с трудом оторвала взгляд от роскошных остатков на блюде.

– Благодарю, леди Норбери. Боюсь, не влезу в воскресенье в новое платье.

Ада проглотила последний кусочек со своей тарелки.

– А что у нас намечается на воскресенье?

– Хейнсворты пригласили в Гивонс Гров. – Грейс сделала глоток из стакана. – Ничего особенного, только друзья и соседи.

– А мне можно, мама?

На Аду воззрились три пары удивленных глаз.

– Но ты же раньше никогда не ездила! – воскликнула Бекки.

У нее был высокий, вкрадчивый голос, нежный, как сахарное суфле.

– А теперь вот мне захотелось! – неожиданно резко парировала Ада.

Руки Грейс обвились вокруг ее талии, так что у Ады приятно защекотало в желудке. Вероятно, месяцы пребывания за границей не прошли даром и чудо, которого все они так долго ждали, наконец произошло. Неужели Ада перестала чураться людей и привычка держаться за мамину юбку навсегда осталась в прошлом?

– Разумеется, – ответила Констанс Норбери. – Лорд и леди Грэнтэм будут в восторге.

Она с нежностью взглянула на младшую дочь и взялась за чайник.

Ада отложила вилку и нож, сняла с коленей салфетку и откинулась на спинку стула. Этого-то момента и ждал Гладди! Из щенка, крещенного когда-то горстью воды из речушки Кранлей в честь премьер-министра Гладстона, вырос почтенный сеттер, тут же положивший на колени Ады свою слюнявую морду в белых разводах.

С самого дня приезда Гладди не оставлял ее ни на минуту. Не успела Ада выйти из повозки, как он устремился к ней, а потом прыгал и бегал вокруг, радостно взвизгивая, только гравий летел в разные стороны. Другое дело Табби, серая кошка тигрового окраса. Она так и осталась лежать под кустом рододендрона, подложив под белую грудку передние лапы, и не удостоила хозяйку ни единым взглядом, по-видимому, в наказание за долгое отсутствие.