Читать книгу - "Оттенок ночи - Кэтрин Диан"

Не то чтобы он часто сюда заходил.

Нажав на кнопку звонка, он повернулся, чтобы посмотреть в камеру, и только тогда вспомнил, что половина его лица покрыта кровью как боевой раскраской. Дерьмо. Оставалось надеяться, что сегодня в общей комнате работает Мисса. Она даст ему возможность умыться, прежде чем предупредить мать о его приходе.

Ожидание, однако, зловеще затянулось.

Когда дверь со щелчком открылась, Лука, собравшись с духом, протиснулся внутрь.

— Идайос, Лукандер, что случилось? — воскликнула Исандра, как только он переступил порог. Оливия, одна из новых сотрудниц «Ластеры», встревоженно топталась у неё за спиной, очевидно, сразу же позвонив своей работодательнице, когда увидела окровавленное лицо Луки на экране.

Лука увернулся от протянутых рук матери.

— Это всего лишь царапина.

Напрягшись, Исандра отстранилась.

— Тогда иди и приведи себя в порядок, прежде чем расскажешь мне, зачем ты здесь. Я не собираюсь разговаривать с тобой, когда у тебя на лице кровь.

Чёрт возьми. С ней он всегда говорил и делал что-то не так. Это одна из причин, по которой он нечасто приходил сюда. Он привык чувствовать, что контролирует ситуацию, привык управлять собой с отстранённостью и холодной точностью. Ему не нравилось чувствовать себя выбитым из колеи, а его мать всегда выводила его из равновесия.

Он не знал, как себя вести рядом с ней.

Лука последовал за ней через пустую гостиную «Ластеры». В этот ранний час общее пространство бывало непредсказуемым: иногда оно оставалось тихим, иногда было занято мужчинами и женщинами разной степени раздетости. На Исандре было одно из её фирменных прозрачных платьев, на этот раз нежного сиреневого оттенка, который подчёркивал её светлую кожу и тёмные волосы. Её тяжёлые локоны были собраны вокруг головы в замысловатую традиционную причёску, которую в наши дни мало кто утруждался делать. Её платье обнажало спину, элегантное и в то же время вызывающее.

Она определённо соответствовала своему окружению — или оно соответствовало ей. Она сама построила «Ластеру», выбрав стиль старого света с его свечами и жаровнями, каменными полами, покрытыми коврами, диванами в греческом стиле и эротическими произведениями искусства.

«Ластера» была не тем борделем, в котором вырос Лука. (Ну, по крайней мере, в течение первых семи лет, до того, как Орден забрал его к себе). Тот бордель, где его мать была не владелицей, а работницей, был немного грубее, немного менее красивым, немного более честным в том, что это было.

Он знал, что это несправедливо. В «Ластере» было чисто и безопасно, и, на самом деле, намного честнее, чем в других местах. Здесь ничего не скрывали, никого не принуждали. Его мать заботилась о своих сотрудницах и клиентах.

Лука не понимал, почему «Ластера» так его беспокоит, почему он чувствует раздражение каждый раз, когда оказывается здесь.

Мать провела его через занавешенный дверной проём и дальше по коридору, освещённому канделябрами, в свои личные покои. Она могла бы позволить ему помыться в общественном туалете или в одной из комнат для гостей. Он не понимал, зачем она пригласила его в своё личное пространство. Он знал, что она о нём думает.

Ассасин.

Убийца.

Гостиная Исандры была роскошной и элегантной, как и она сама, хотя здесь не было ничего эротического. На гобеленах и картинах были изображены греко-римские боги, богини и мифические существа. Перед каменным камином лежала плюшевая овчина, а единственное кресло было установлено так, чтобы на него падал свет. На бронзовом столике лежала раскрытая книга и чашка с дымящимся чаем.

Он прервал её ранние часы, которые она предпочитала проводить наедине с собой.

Исандра провела его в ванную — чистое помещение с мягким освещением и огромной гидромассажной ванной. Она всегда любила воду. Лука вспомнил, как они плавали в Средиземном море, как лунный свет играл на волнах, а она была лёгкой и проворной, как тюлень.

Это было до того, как Яннек пришёл за ним.

Лука подошёл к раковине и открыл кран. Пока он смывал кровь, мать принесла ему полотенце.

Чувствуя, что кровь всё ещё сочится из раны и розоватыми каплями стекает в раковину, он посмотрел на белоснежное полотенце, которое она протягивала.

— Я его испорчу.

Исандра швырнула полотенце на край раковины. Стиснув зубы, Лука уступил и вытер лицо, пока она подходила к шкафчику и доставала аптечку первой помощи. Конечно, он испортил полотенце, оставив красные разводы на безупречной белизне. Или в этом и заключался смысл — чтобы он увидел, как он пятнает вещи?

Он взял у неё аптечку и твёрдо сказал:

— Я выйду через минуту.

— Если ты этого хочешь, — выпрямив спину, она вышла из комнаты, и её прозрачное платье развевалось за ней.

Чёрт возьми. Почему, чёрт возьми, с ней всё было так сложно?

Лука осмотрел ссадину в зеркале. Пуля задела его висок до линии роста волос, вырвав изрядный кусок плоти. Благодаря естественному быстрому заживлению раны к концу ночи она должна исчезнуть, но сейчас по его лицу текла кровь. Лука порылся в аптечке в поисках какого-нибудь пластыря для закрытия ран, чтобы скрепить края.

Глядя на своё отражение в ванной матери, Лука остро осознал, насколько он похож на неё. Те же тёмные волосы и янтарные глаза, те же высокие скулы и прямой нос. Но кожа у него была темнее. Как у отца. У него был более сильный подбородок. Как у отца.

Лука, возможно, и порвал свои связи с Орденом, но от Яннека никуда не деться. Мужчина был в крови Луки. Он был в каждом совершенном, натренированном движении его тела. Он был в способности Луки замыкаться в себе, отгораживаться, становиться холодным.

Лука обычно подавлял это осознание. В присутствии своей матери он не мог. В присутствии своей матери он был сыном Яннека. Он был Орденом — и всем, что она ненавидела. Всем, что ненавидел и он сам.

Ещё одна причина, по которой он нечасто приходил сюда.

— Ты сегодня на взводе, — заметила Исандра, когда Лука вышел из ванной. Она напряжённо сидела в своём кресле для чтения. — Что не так?

— Ты никого не видела? — он не обнаружил никаких признаков Ордена, когда проверил периметр и крышу. И соседние крыши. И весь городской квартал.

— Если ты имеешь в виду Риса, то его здесь нет.

— Я не имею в виду Риса.

Луку чертовски беспокоило, что Рис проводит так много времени в «Ластере». Трахаться, чтобы довести себя до забвения, может, и лучше, чем принимать наркотики, но это всё равно не шло ему на пользу.

— Сюда приходит много