Читать книгу - "Однажды ты станешь моей - Морган Бриджес"

разгорающейся яростью, я выкидываю руку вперед. Вцепляюсь пальцами ему в шею и чувствую прилив удовольствия, когда с его губ срывается хрип. Свободной рукой я забираю у него оружие и тычу стволом ему в бок, отчего он кряхтит. Он замирает и протягивает руку в знак того, что сдается.

– Мне кажется, это я предупреждаю вас, мистер Кэлвин.

– Флешка, – вырывается у него, – в левом кармане. Ее папка там.

– Не так уж сложно было.

Я ослабляю хватку на его горле. Мужчина глубоко втягивает воздух, из-за чего ствол пистолета прижимается плотнее к его грудной клетке.

Я достаю флешку, и как только она оказывается у меня в руках, я направляю пистолет вниз, все еще крепко держа его.

– Какие бы ни были у вас с мисс Грин договоренности, с сегодняшнего дня они обнуляются. С этого момента расследованием занимаюсь я. Вы ни при каких условиях не будете контактировать с мисс Грин. Если я выясню, что вы говорили с ней или назначили встречу, я приду за вами. И вот тогда станет по-настоящему интересно. Кивните, если поняли, что я сказал.

Мужчина покачивает головой вверх-вниз, широко распахнув глаза.

– Очень хорошо. – Я быстро вынимаю обойму из пистолета и достаю патроны, прежде чем отдать пистолет ему. – И помните, что я сказал: мисс Грин под запретом для вас.

И для остальных.

Только до тех пор, пока я не выясню, почему она влияет на меня непонятным образом.

Или пока не найду объяснение.

Глава 4. Калиста

Харпер сжимает мне пальцы.

– Ты уверена, что не хочешь кейк-поп? – Когда я снова качаю головой, она вздыхает и убирает руку. – Ладно.

Дверь открывается. Мы по привычке переводим на нее взгляд. И мой день превращается из ужасного в наидерьмовейший.

Я прищуриваю глаза, в то время как Харпер, наоборот, широко открывает свои.

– Кто это? – спрашивает она едва слышно.

– Еще один урод в пальто.

Мужчина одет в сшитый на заказ темно-синий деловой костюм, который идеально сидит на его высокой спортивной фигуре. Белоснежная рубашка притягивает взгляд к его широким плечам, а шелковый галстук на шее подчеркивает его рост. Поверх костюма он надел темно-серое шерстяное пальто до колен. Сейчас его пальто расстегнуто, что позволяет увидеть его дорогой наряд и придает образу небрежную изысканность.

Но элегантность его одежды не идет ни в какое сравнение с красотой его лица.

Он смотрит прямо перед собой, благодаря чему я вижу его квадратный гладко выбритый подбородок, темные волосы, специально уложенные небрежно, и непослушную темную прядь, выбившуюся на лоб. У мужчины полные губы, которые легко могут растянуться в улыбке или неодобрительно поджаться. Первого я никогда не видела, а второе вижу постоянно.

Харпер широко улыбается мне, не отводя взгляда от пришедшего.

– Чур, мой.

– Да забирай, пожалуйста, – ворчу я.

Но она уже встала и направилась к кассе походкой от бедра.

– Доброе утро, сэр. Добро пожаловать в «Сахарный кубик». Что вам угодно?

– Черный кофе. Большой.

Его голос, как и его присутствие, заполняет все помещение. Властный, но мягкий, как прикосновение шелка к коже. Я заставляю себя уставиться в окно вопреки моему непреодолимому желанию смотреть на него.

– И ваше имя?

Мужчина поднимает темную бровь, будто хочет дать Харпер понять, насколько нелеп ее вопрос, потому что он единственный в очереди. Но он понятия не имеет о ее спартанской стойкости. Когда речь заходит о смелости, единственный, кто мог бы дать фору Джерарду Батлеру[2], это она. Я легко могу представить, как она кричит посетителю прямо в лицо: «Это “Сахарный кубик”!»

Моя подруга просто ждет с дерзкой улыбкой на губах, не отводя прямого взгляда.

– Беннетт, – говорит он, чеканя слоги.

Моя напарница улыбается ему, и ее зеленые глаза становятся почти изумрудными из-за удовольствия от маленькой победы.

– Понятно, мистер Беннетт. – Она достает маркер с манерностью ведущего какого-нибудь шоу и пишет на стаканчике так, будто дает мужчине свой автограф. – Что-нибудь еще?

Он качает головой, и выбившаяся прядь волос задевает его лоб. Краем глаза я вижу, как пальцы Харпер распрямляются. Больше всего на свете она сейчас хочет зачесать непослушную прядь и стереть небрежность с его лица.

И снять с него одежду.

Если бы они остались здесь вдвоем и Беннетт был бы не против, я уверена, Харпер разрешила бы перегнуть ее через прилавок.

Я бы сначала все продезинфицировала к черту.

Возможно, я так и сделаю. Клянусь, ее самопровозглашенные «похотливые флюиды» или феростоны – да, именно так она сказала мне их называть – все равно что обыкновенная простуда: заразные и всегда некстати. От одной только мысли об этом мой взгляд соскальзывает на санитайзер в другом конце комнаты.

– С вас три доллара пятьдесят центов, – говорит Харпер. Она ждет, когда он проведет карточкой по терминалу, а затем спешит за его кофе.

Когда покупка уже почти завершена, я поднимаюсь. Взгляд Беннетта встречается с моим. Всего на мгновение, которое длится даже меньше секунды, и все же я замираю.

Холод, который излучают его голубые глаза, всегда действует на меня так в самую первую нашу встречу с ним в зале суда несколько месяцев назад и каждый раз с тех пор.

Я унимаю дрожь и вздергиваю подбородок, переводя внимание на витрину с выпечкой. Заходя за прилавок, я не свожу глаз с фартука, словно он ключ к моему выживанию или защита от сверлящего взгляда Беннетта.

Как только он садится в противоположной части помещения, дверь открывается, впуская толпу посетителей. Благословенное отвлечение, разрядившее напряжение в воздухе. Прибывшие на бранч не появляются постепенно, что дало бы нам достаточно времени, чтобы обслужить их и не испытывать их терпение. Нет, они вламываются как стадо и в ту же секунду заполняют собой все пространство кафе, выстроившись в очередь.

– Добро пожаловать в «Сахарный кубик», – говорю я. – Что вам угодно?

Приняв несколько заказов у посетителей, которые оказались один ворчливее другого, я уже не заморачиваюсь с приветствиями. Даже мои «здравствуйте» уже не такие сердечные и радостные.

Я поднимаю взгляд на следующего посетителя, чтобы спросить, что он будет заказывать, и слова растворяются у меня на языке. Мужчина напоминает медведя гризли с неопрятными волосами и диким взглядом. Его одежда – клетчатая рубашка и рваные джинсы – покрыта пятнами. Один лишь этот факт заставляет меня отшатнуться назад, будто грязь может перепрыгнуть через прилавок с него и замарать меня. Ну, еще больше, чем я уже замарана.

Я с тоской смотрю на санитайзер.

Если бы я могла брызнуть немного на