Читать книгу - "Лебеди Леонардо - Карин Эссекс"

Если бы герцогиня Леонора знала, что Изабеллу занимает не религиозное содержание, а композиция и цветовая гамма! Глядя на картину, Изабелла чувствовала, как в ушах звучит небесная музыка: лютни, трубы, ангельский хор. Изабелла была уверена, что это божественное звучание возникало из животворящей зелени, сияющей, словно драгоценные камни.

Убежденная в магической природе цвета, Изабелла попросила мать, чтобы венецианский красильщик шелка воспроизвел на ткани, из которой предстояло шить платье, зеленый цвет с алтарных створок.

— В этом нет нужды, — возразила Леонора. — Художник и без того знает, как добиться нужного цвета.

Однако Изабелла не успокаивалась, и герцогине пришлось упросить своего скуповатого мужа исполнить просьбу дочери. В Венецию в деревянном ящике был отправлен образец краски, изготовленный самим Козимо, и ткань нужного цвета доставили в Феррару. Зелень шелкового платья подчеркивала розоватая парчовая вставка. Ее цвет старшая из сестер д'Эсте также позаимствовала с нижней части алтарных створок. Изабелле нравилось соединять неожиданные цвета. Родители роптали, что дочь слишком придирчива, на что та неизменно отвечала: «Что же в том удивительного? Я выросла в семье ценителей искусства!»

Портреты только подчеркивали разницу между сестрами. Леонора настояла, чтобы дочери распустили полосы по плечам, словно неаполитанские принцессы. Мать верила, что мужчинам, независимо от возраста, правятся пышные локоны. Но прическа шла только Изабелле — золотые кудри словно пустились в пляс на ее покатых плечах.

— Они похожи на маленьких золотых змеек, — заметил отец, наматывая локоны дочери на палец. — Как будто наш Создатель, дабы посрамить языческих богов, создал Медузу в виде ангела.

Черные прямые волосы Беатриче свисали с плеч безжизненными прядями. Она позировала Козимо в ярко-синем платье с корсажем, расшитым крест-накрест крохотными жемчужинами. Пышные рукава из ткани необычного алого цвета с вышитыми синими розами контрастировали с цветом самого платья. Изабелла вынуждена была признать, что младшая сестра неплохо разбирается в нарядах и подошла к выбору платья не менее дотошно, чем она сама. В остальном туалет Беатриче не отличался особым изяществом, да и сама она не поражала воображение красотой, по крайней мере не в эти лета, — кто знает, возможно, ей еще предстояло расцвести? По счастью, сестер никогда не рисовали вместе, иначе разница между ними слишком бросалась бы в глаза.

— Я собираюсь увезти эту превосходную картину в Мантую, — Франческо коснулся руки Изабеллы, — но еще не решил, повесить ли ее на самом видном месте, чтобы все восторгались вашей красотой, или сберечь для себя одного. До свадьбы остался год, — боюсь, он покажется мне слишком длинным.

Слова эти бальзамом пролились в душу Изабеллы. Ей самой предстоящий год казался невыносимо долгим. Однако она возразила:

— На вашем месте я повесила бы картину туда, где ее смогут увидеть люди. Это вовсе не помешает вам любоваться картиной вместе со всеми.

К чему скрывать прекрасное?

Размышляя о том, что Франческо увозит в свой замок, который в скором будущем станет и ее домом, частичку ее красоты, Изабелла радовалась, что вскоре портрет будет принадлежать ей. Она обожала коллекционировать произведения искусства, и мысль о том, что кто-то увозит из Феррары картину выдающегося мастера, была для нее невыносима. Те прекрасные вещи, которые успела собрать Изабелла, после свадьбы останутся в ее распоряжении. Все эти камеи и геммы, так изящно вырезанные в камне феррарскими ювелирами, сундуки для хранения платьев, расписанные лучшими художниками, ожерелья и пояса, которые выковали по ее рисункам кузнецы. Изабелла гордилась своей коллекцией, отражавшей ее вкусы и пристрастия.

— Разумеется, вы правы, — согласился Франческо, — нельзя в одиночку любоваться подобной красотой.

Ее Франческо был лучшим из потенциальных мужей. И пусть он давно уже вступил в возраст мужской зрелости (Франческо исполнилось двадцать три), а Изабелле едва минуло пятнадцать, жених в письмах уверял невесту, что не может дождаться дня, когда они станут мужем и женой. Если Франческо узнавал, что Изабелла заболела, он присылал ей прекрасные дары: жемчужную подвеску или миниатюру с туманным пейзажем кисти нового фламандского художника. Однажды, когда Изабелла мучилась лихорадкой, Франческо подарил ей щенка спаниеля. Малыш вылизал со щек Изабеллы весь жар без остатка; по крайней мере, ей так хотелось верить в это!

— Значит, вы утверждаете, что месяц мог изменить наши судьбы? — продолжил Франческо. — Расскажите мне об этом. Страшно вообразить, что я мог бы прожить жизнь без вас!

Изабелла поведала Франческо, что много лет назад, когда ей исполнилось шесть лет, Лодовико Сфорца прислал в Феррару послов, прося руки старшей дочери герцога. В политике Лодовико считался восходящей звездой. Герцог Бари и регент своего малолетнего племянника миланского герцога Джана Галеаццо, Лодовико был одним из самых блестящих молодых итальянских правителей. Поговаривали также о его коварстве и злокозненности. Однако судьба сложилась так, что за месяц до описываемых событий правитель Мантуи — владения, расположенного между могущественным Миланом и Венецией, — уже попросил у герцога Эрколя д'Эсте руки его старшей дочери. Союз с Манту ей был очень выгоден для Феррары, поэтому герцог с радостью обещал руку Изабеллы Франческо Гонзаге, который должен был стать маркизом после смерти отца. Вскоре миланский посланец снова приехал в Феррару просить руки второй дочери герцога, и на сей раз дело решилось ко всеобщему удовольствию. Позднее выяснилось, что Лодовико и не подозревал о том, что Беатриче только пять и, стало быть, она достигнет возраста вступления в брак не ранее чем через десять лет. Впрочем, Лодовико не спешил: миланский регент славился своей любвеобильностью и до сих пор не обнаруживал желания остепениться.

— Я вздрагиваю при мысли, что, если бы судьба сложилась иначе, я стала бы женой Лодовико. Ему ведь почти сорок! — отважно заявила Изабелла жениху.

Франческо посмотрел на портреты Изабеллы и Беатриче, молча поцеловал руку невесты, задержав губы чуть дольше, чем было положено этикетом. Изабелла затрепетала.

— Как я вас понимаю, — отвечал он.

О, ее Франческо был великолепен! На праздничных представлениях, куда стекались зрители со всей Италии, он сидел рядом с герцогом, не уставая восхищаться замыслами будущего тестя, задумавшего возродить театральное искусство. Чтобы умаслить духовенство, Эрколь д'Эсте всегда устраивал несколько представлений живых картин на религиозные темы, надеясь, что святые отцы не станут осуждать другие, более светские развлечения его двора. В этот год темой живой картины, открывавшей празднества, стало Благовещение. Отважный актер, исполнявший роль ангела, спускался на сцену на веревке, возвещая судьбу Святой Девы. На следующий день показывали рождение Христа в яслях. На сцене толпились настоящие домашние животные, временами заглушая реплики придворных актеров. Тем не менее никто не жаловался на шум. Напротив, зрители сошлись во мнении, что живые божьи твари только добавили картине подлинности. Разве домашние животные не были в действительности свидетелями рождения Господа?