Читать книгу - "Вернуть и завоевать, или Курортный роман с продолжением - Екатерина Кариди"

Максим хмыкнул, Арсен был круглый, как колобок, при этом отчаянный ходок. Ну вот и все, разговор был окончен. К ним от стойки ресепшен уже шла с улыбкой администратор.

***

Аня сидела в этом холле, и пока он говорил по телефону, ей понемногу становилось страшновато. Слишком по-взрослому все. Легко было там, в ресторане, Кураж. А тут уже кураж практически сошел на нет.

Ведь одно дело просто подсесть к мужику за столик или кредит впарить, а другое…

Но в этот момент он повернулся и взглянул на нее. Красивый, матерый, глаза серые, взгляд тяжелый. Ччччерт… У нее невольная дрожь по спине пробежала. А потом он убрал телефон и пошел к ней. И все, отказаться не было уже шанса.

Подошла женщина-администратор.

— Добрый вечер, рады вас видеть Максим Александрович, Арсен Валерьянович предупредил, все готово. Пойдемте, я провожу вас.

Красивая, улыбчивая дама в возрасте, ухоженная, чем-то похожая на ее маму. И хотя выражение лица и улыбка нисколько не изменились, Ане показалась, эта дама — администратор видит ее насквозь. Мелькнула мысль, какое счастье, что мама об этом не узнает. И папа. Больше мыслей не было.

Они уже поднимались по широкой дворцовой лестнице, а потом их проводили в номер. Самый настоящий королевский люкс, у Ани чуть челюсть не отвисла. Такой апупеоз…

Она так и застыла в центре, разглядывая декор.

Еще несколько дежурных фраз, администратор пожелала спокойной ночи и вышла. Как только за ней закрылась дверь, мужчина подошел к ней и протянул руку:

— Дай твою сумку.

***

Ане показалось, она ослышалась. Но он был серьезен и взгляд у него был жесткий.

— Что? — пробормотала она, непроизвольно прижимая сумочку к себе.

— Сумку дай.

И руку он так не убрал. Абсурд какой-то.

— Зачем? Я не понимаю…

— Сейчас поймешь.

Он ловко выдернул сумочку из ее пальцев, подошел к столу и стал вытряхивать содержимое.

— Что вы делаете?! — взвизгнула Аня и бросилась е нему.

Он просто отвел ее одной рукой в сторону, и продолжил. Еще и бросил жестко:

— Ну? Где твой клофелин, детка? Или что там у тебя с собой?! Какая еще дурь?

— Вы!!! — кричала она, пытаясь выхватить у него свою сумку. — Да как вы смеете?! Отдайте!

Но мужчина пока не вытряхнул все, не успокоился. А потом замер, опершись ладонью о стол. Но ей уже было все равно, она рыдала и выкрикивала:

— Ненавижу вас! Вы!.. Не имели права!

Потом сгребла все в кучу и бегом бросилась из этого проклятого номера. Не тут-то было! Он перехватил ее мгновенно. Стальная хватка, не вырваться, смотрит в глаза, как тигр, и шепчет:

— Тихо, у тебя истерика. Что ты принимала до того?

Она уже была вся в слезах и соплях и заикалась от дикой обиды:

— Нич-чего я не принимала! Оставьте меня! Руки уберите! Дайте мне уйти! Ненавижу вас! Ненавижу! Гад!!!

Казалось, он не слышал.

Только прижимал ее к себе теснее и шептал:

— Тихо, не надо кричать. Все хорошо, девочка, успокойся, все хорошо.

А потом стал целовать. Так жадно, как будто хотел душу выпить. И руки его везде, из них не вырваться… Как он умудрился завалить ее на кровать, Аня сама не поняла, ей уже не хватало воздуха, что-то странное с ней творилось. А потом произошло это.

Когда все закончилось и схлынул жар страсти, она презирала себя.

За все! За то, что подсела к нему, что приехала с ним сюда. Но больше всего за то, что получила удовольствие! Аня отвернулась, а мужчина встал, некоторое время смотрел на нее молча, потом проговорил:

— Полежи, я сейчас принесу минералку и успокоительное.

И вышел. В двери провернулся ключ…

Как только он ушел, она тут же подскочила. Схватила сумочку и бегом бросилась на террасу. К счастью, этот «королевский» люкс был на промежуточном этаже, невысоко от земли, метра два, не больше, а внизу клумба. Она кое-как спрыгнула в кусты, а потом бегом по территории и на дорогу.

Потом, не чуя ног под собой, бежала по дороге вниз. Ей повезло, никто не встретился.

***

А он вышел, потому что не мог там находиться. То, что сделал, этому не было оправдания. Но он хотел ее так, что уже не соображал. И она хотела. Иначе бы не пошла с ним. Не кричала бы так под ним…

Его окатывало волнами, рвало на части. Перемешивались горечь, досада, стыд, дикое желание вернуться и повторить все сначала! Мужчина замер, понимая, что еще немного, и это желание победит. Прижался лбом к стене, никак не отпускало. Ударил кулаком в стену, еще и еще, до тех пор, пока не разбил костяшки в кровь. Боль помогла успокоиться.

Максим спустился в бар, сидел там некоторое время. К ней все равно сейчас не стоило идти, он же видел, в каком она состоянии. Пусть отойдет немного. Потом взял минералку и успокоительного и поднялся в номер.

Но девушки там уже не было.

Пропала.

Когда он обыскал все и понял, ему стало страшно, где она, что с ней? Максим первым делом позвонил в тот отель, где увидел ее. А потом рванулся туда сам.

***

Но Аня не поехала в отель.

Удачно подвернулось проезжавшее мимо такси, довезло ее до автостанции. А там как раз отходил последний пригородный автобус, Аня успела сесть на него. Как только они уже отъехали, позвонила Нине. Та ответила сразу.

— Аня? Ну что?

Приглушенный голос, женский интерес. Музыка на заднем плане.

— У меня к тебе будет просьба, — серьезно проговорила Аня.

— Да, что такое? — у подруги сразу сменился тон. — Подожди, я сейчас выйду. Все, слушаю тебя.

— Вещи мои захватишь с собой, ладно? И кто бы меня ни искал, вы ничего не знаете. Девчонкам тоже скажи.

В трубке повисла пауза, наконец Нина тихо проговорила:

— Ладно, — тут же началось: — У тебя проблемы? Во что ты вляпалась? Скажи, мы тебя вытащим.

— У меня все в полном порядке, — сказала Аня. — Да, номер мой не давай никому и не звони мне, я сама позвоню. Ну все, встретимся дома. До скорого.

— Ну ты экстремалка, Аня. Ладно, до скорого.

Вот и все. Деньги у Ани были. Теперь можно спокойно догуливать отпуск в какой-нибудь приморской деревушке. Подальше от этого Максима Александровича.

Она была твердо уверена, что никогда больше этого типа не увидит.

***

Сколько раз за то время, пока ехал, Максим ругал себя, что не додумался заглянуть в ее паспорт. Изводился нервами, потому что чем дальше, тем больше накатывало осознание того, что он сделал.