Читать книгу - "Звезды любви - Энн Чарлтон"

— Ну да, от сидячего образа жизни и работы в закрытом помещении, — быстро парировала Кейт, снова заставив своим двусмысленным ответом его брови удивленно взлететь вверх.

И опять как бы разряд электрического тока пробежал между ними, и ему не помешал даже разделявший их ведущий передачи. Этот разряд, ток, перебегавший от одного к другому, был почти осязаем. Вся аудитория, состоявшая в основном из женщин среднего возраста, буквально подалась вперед.

Дейв Скотт дал каждому из противников возможность изложить свою точку зрения. Кейт, сумевшая немного совладать со своими нервами, говорила в защиту всех тех художников, которых осуждал Роберт Бомон; при этом она постоянно помнила о том, что он представил ее как человека, совершенно не разбирающегося в искусстве. Безапелляционность суждений и высказываний Роберта Бомона заставляла ее выступать в защиту посредственности, хотя на самом деле она придерживалась совершенно иной точки зрения. Не претендуя на превозносимые до небес опыт и квалификацию Бомона, Кейт, тем не менее, имела за плечами несколько лет учебы живописи и достаточно разбиралась в искусстве. Два года работы в небольшой художественной галерее в качестве младшего научного сотрудника вполне научили ее отличать хорошее от плохого. Поэтому защищая свои убеждения, она показывала, что они основаны не на невежестве и незнании, а на терпимости. Однако, закончив свою речь, она не была уверена в том, что ей удалось убедить аудиторию.

Речь Роберта Бомона, как она и предполагала, была очень яркой, убедительной и столь же напористой, как и его слова в письме, — хотя, как она отметила про себя, — не столь напыщенной. Он заключил ее словами:

— И хотя я вовсе не имел в виду именно галерею Боумэн, но она действительно представляет собой такого рода заведение, которые мне не нравятся. Ибо это вовсе не галерея, а скорее любительская лавка.

Дейв Скотт повернулся к Кейт, приглашая ее ответить. Она опять досчитала про себя до десяти.

— Мне кажется, мистер Бомон излишне увлекается семантикой. Это совершенно неважно, мистер Бомон, как вы называете это место — галереей или лавкой — суть в том, что для вашей клиентуры гораздо важнее подписи, стоящие на картинах, и их очень высокие цены. Они готовы купить что угодно, лишь бы на картине стояло имя известного художника, которым они могут щегольнуть перед гостями и тем самым удовлетворить свое тщеславие. Независимо от того, назовете ли вы наше заведение галереей или любительской лавкой, мы выставляем работы подающих надежды художников, ибо знаем, что есть масса людей, которые хотят купить понравившиеся им картины по доступной им цене и которых не волнует вопрос, является ли приобретаемая ими вещь шедевром или нет.

— Вы забиваете дома людей хламом и безвкусицей, — холодно ответил Роберт Бомон, не без удовольствия наблюдавший за растерянной Кейт, что повергало ее в настоящую ярость.

— Но они так не считают… — с жаром начала было Кейт, но тут вмешался Дейв Скотт.

— Прежде чем мы продолжим нашу дискуссию, давайте сначала уточним, что такое — хорошая картина. Я полагаю, Роб, вы могли бы продемонстрировать нам что-нибудь в качестве примера?

Взглянув на Кейт, Бомон какое-то мгновение колебался.

— Да, у меня с собой кое-что есть. Но боюсь, мисс Боумэн может подумать, что я собираюсь прочитать ей лекцию о «подлинном искусстве», а мне бы так не хотелось вгонять в тоску такую очаровательную даму. — Он почти вызывающе улыбнулся ей. — Ведь это будет пустой тратой времени!

Аудитория разразилась громким смехом. Взгляд Дейва перебегал с лица одного собеседника на другое.

— Вы не случайно боитесь расходовать на меня и на аудиторию свое красноречие, мистер Бомон. Видимо, ваши поучения действительно утомительны и скучны!

Кейт была очень удивлена, услышав эти сорвавшиеся с ее губ слова. Широкая улыбка мгновенно исчезла с лица Бомона. Кейт еще выше вздернула подбородок. Вот так! Теперь, когда он перестал напоминать о том, что вызвал у нее симпатию в гримерной, она чувствовала себя гораздо увереннее. Но в его серых глазах не было уже ни единого проблеска того, что хотя бы отдаленно можно было назвать теплым отношением.

— Поскольку мисс Боумэн столь элегантно вынудила меня продолжить дискуссию, — произнес он язвительным тоном, доставая завернутую картину, — я хочу представить вам образчик очень слабой работы. Один из примеров того, что мисс Боумэн выставляет в своей — э-э-э — так называемой галерее. И с помощью чего, вместе с дезориентирующей вывеской, она пытается соблазнять своих клиентов. По сути дела, — он снял обертку и, едва взглянув на Кейт, буквально замершую при виде картины, продолжал, — это и есть одно из произведений, которое я приобрел в ее галерее за невероятно дорогую цену, если соизмерять ее с подлинными достоинствами этого произведения.

Это была самая слабая картина среди всех тех, что висели на стенах их галереи — картина, на которую вчера, совершенно неожиданно для них, вдруг нашелся покупатель. Бомон тем временем пустился хладнокровно расписывать все недостатки и слабые места в пейзаже Филиппа Баррета. Его красивые, загорелые и умелые руки спокойно двигались по поверхности холста, а убийственные слова буквально разрывали картину в мелкие клочья.

Кейт ничего не оставалось делать, как наблюдать и сгорать от унижения и гнева, которые она испытывала, слушая эти слова, изничтожавшие старика-инвалида, вложившего свою душу в этот незатейливый пейзаж. Вряд ли даже самый слабый художник-любитель заслуживал бы столь резкой публичной критики. Однако, судя по всему, Бомон нисколько не переживал по поводу того, что над картиной кто-то долго трудился и что теперь гордость этого человека так публично оскорблена его столь резкими словами осуждения.

Она подумала о Луизе, которая сейчас дома смотрит телепередачу, об охватившем ее отчаянии, невольной причиной которого стала именно она, Кейт. Это все из-за нее! Она попыталась удержать слезы, предательски заблестевшие в уголках глаз и вот-вот готовые сорваться вниз. Проворный оператор с телекамерой подъехал совсем близко, и Кейт знала, что должна заставить себя прямо посмотреть в камеру, ни в коей мере не давая воли своим слезам. Она опустила глаза вниз, глядя на записи в своем блокноте, хотя прекрасно понимала, что в данной ситуации не найдет там никакой помощи.

— Мне бы очень хотелось знать, как может мисс Боумэн претендовать на то, что умеет отличать хорошее от плохого, если она готова выставлять в своей галерее подобные картины, — завершил свое выступление Бомон.

— Она мне понравилась своей безыскусностью, — солгала она.

Он загнал ее в угол искренним желанием помочь мистеру Баррету. Никто, обладающий хотя бы крупицей здравого смысла, не осмелился бы в подобной ситуации, когда картина подвергалась столь уничтожающему осуждению, публично признаться в том, что принял такую картину просто из чувства жалости. Кейт представила себе двойное чувство удовлетворения, которое испытал бы Роберт Бомон, если бы она дала ему возможность выставить ее не только как дилетанта в искусстве, но еще и как глупую и сентиментальную предпринимательницу.