Читать книгу - "Возлюбленный враг - Джейн Фэйзер"

— Мое вмешательство понадобится вам в молочной.

Джинни пришлось следовать почти вприпрыжку, чтобы не отстать от него, шагавшего через двор к молочной.

— Но ведь это, конечно, ниже вашего достоинства, полковник, — носить ведра с молоком? — Она и сама понимала, как неуклюж ее выпад, но в данных обстоятельствах на большее была не способна.

Алекс, к ее неудовольствию, предпочел расценить это как обычный вопрос.

— Хороший командир, Вирджиния, не кичится своим достоинством. Я не могу просить моих людей сделать то, что не готов сделать сам.

— Действительно, — пробормотала она, пока он ставил ведро на каменную полку у высокого окна.

— Ну, значит, хоть в чем-то мы пришли к согласию. — Все еще улыбаясь, он снова повернулся к ней. — Давайте заключим мир, Вирджиния. — После их последней стычки Алекс решил изменить тактику в отношении своей новой подопечной. Постоянные пикировки были бы утомительными и безрезультатными, и он решил попытаться обезоружить противника.

«А почему бы и нет?» — подумала Вирджиния, на мгновение поддавшись столь дикому искушению. Но потом она вспомнила о беглецах, прячущихся в укрытии. Как она могла забыть о них? Вирджиния Кортни была роялисткой, осиротевшей дочерью кавалера-предателя, вдовой человека, погибшего, хотя и без особого желания, за дело короля. И Вирджиния укрывала в занятом врагом доме двух беглых кавалеров — уже не в первый раз за последние шесть месяцев.

— Мы враги, полковник, — категорично сказала она. — Вы — завоеватель, а я — пленница. Такое положение не располагает к перемирию.

— Но мы люди. — Не желая сдаваться слишком быстро, он сделал шаг к ней. — Разве не могут двое людей понравиться друг другу вопреки политике?

— Я полагаю, что вы наивны, полковник. — Она отвернулась, чтобы скрыть неуверенность, отразившуюся на ее лице.

— Вирджиния? — Его голос заставил ее остановиться у двери, и с огромной неохотой она сделала это, но так и не повернулась к нему лицом.

— Если вы считаете, что имеете право называть меня по имени, полковник Маршалл, то я должна считать эту привилегию обоюдной.

Она надеялась опять разозлить его, чтобы в их отношениях — отношениях врагов — снова была ясность и определенность, как разница между белым и черным. Но полковник был упрям, а в этой изящной, решительной женщине, в ее гордой осанке было что-то такое, что волновало его так, как никогда не волновала ни одна женщина.

— Мое имя в вашем распоряжении, госпожа. Мои друзья зовут меня Алексом.

— А как называют вас ваши пленные? — Ее рука на деревянном запоре двери сжала его с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

— Это для меня несколько непривычно, — услышала она ровный ответ, и к своему ужасу увидела, как узкая загорелая рука легла поверх ее руки, передавая ей тепло и силы. — Я понимаю ваше положение. — Голос вновь зазвучал так же ровно. — Но если я не буду с вами ссориться, то вам будет трудно воевать в одиночку. Я не хочу воевать с вами, Вирджиния. И вообще полагаю, что предпочел бы заниматься совершенно другим.

«Вот истинная правда», — понял он, по-прежнему накрывая одной рукой ее руки, а другой приподнимая ее лицо. Серые глаза протестующее расширились, когда до нее дошел смысл этих слов, и дрожь пробежала по стройному телу, когда его рот решительно и твердо прижался к ее губам. На какое-то мгновение глаза Джинни закрылись, губы приоткрылись; потом она резко вырвалась, хотя его нежные прикосновения не требовали такой силы, и захлопнула за собой дверь. Алекс стоял один, уставившись в пустое пространство. Его губы еще хранили тепло ее губ, и он недоумевал, какое колдовство вмешалось в его упорядоченную жизнь, где раньше не было места порывам.

Джинни кинулась в курятник, быстро загнала кур и собрала свежие яйца; привычно ругая глупую птицу, она слегка успокоилась. Что же произошло? Почти незнакомый мужчина поцеловал ее. Она знала о скандальной распущенности, царившей при дворе до войны. Эдмунд рассказывал ей, когда вернулся домой после своего первого пребывания там. Он наслаждался каждым ее потрясенным возгласом, отвечал на любой из многочисленных вопросов с недавно обретенной утонченностью и осознанием преимущества над своей наивной подругой по играм. Ей было неизвестно происхождение Алекса Маршалла, но держался он как человек, близкий ко двору, а молодые люди его круга представлялись ко двору, как и Эдмунд, в возрасте шестнадцати лет. Неужели он полагал, что она, благородная дама и вдова, примет игру? Покажет себя такой же опытной, как и он? И ей с трудом верилось, что она ответила ему. В какой-то захватывающий дух момент ее тело буквально вспыхнуло. Ничего подобного она никогда не испытывала в своей жизни; губы стали нежнее и раскрылись, она прильнула к нему, глаза закрылись…

Джинни уронила одно яйцо на каменный пол курятника. Оно растеклось золотисто-белым укором, и куры насмешливо закудахтали. С собранными в передник яйцами она направилась в дом. Ей предстояло закончить чрезвычайной сложности дело, и она завершит его, справится со своими чувствами, которые вызвал этот человек, захвативший ее в плен, этот Алекс Маршалл, полковник армии нового образца.

Вульгарность этой мысли даже доставила удовольствие Джинни. Она вошла в пустую кладовую, взяла ломоть хлеба, яблоки, круг сыра и кусок бекона, аккуратно сложив все это в глубокую плетеную корзину и прикрыв содержимое мешковиной. Корзина стала тяжелой, однако придется помахивать ею так же небрежно, как пустой. Когда она вернется, в корзине будут овощи с огорода и фрукты из сада. И все-таки сердце ее сильно забилось, когда она вошла в кухню, где солдат в кожаном фартуке помешивал кукурузную кашу в огромном котле, кипевшем на большой печи.

— А, госпожа Кортни. — Полковник появился в дверном проеме кухни. Рука Джинни сжала ручку корзины. Что, если он предложит помочь нести корзину? От страха у нее взмокла спина.

— Вы искали меня, полковник? Как видите, я все еще здесь, подчиняюсь вашему приказу.

Джинни с облегчением услышала, что издевка прозвучала вполне убедительно и правдоподобно. Она увидела, что веселое выражение на его лице сменилось гневным румянцем. В кухне было, по меньшей мере, полдюжины солдат, и они прекрасно слышали ее дерзкий выпад, так что на этот раз полковник не мог оставить его без ответа.

— Настоятельно советую вам и впредь поступать так же, — отчеканил он и покинул кухню.

— Ш, госпожа, если вы примете совет, вам лучше быть поосторожней с полковником. Он справедливый человек, но жесткий, когда ему перечат. — Слова произнес солдат в кожаном фартуке. Лицо его было коричневым и сморщенным, как сушеный лесной орех.

Джинни пожала плечами с деланным безразличием.

— Если он вдруг будет интересоваться мною, то можешь сказать, что я ушла собирать овощи и фрукты для него. — Она снова вышла во двор и направилась к огороду, где пробыла несколько минут, вяло собирая бобы.

Вокруг не было ни души. Сарай загораживал огород от двора и окон первого этажа в задней части дома. Ей придется рискнуть в надежде, что никто не наблюдает за ней из окна второго этажа. Джинни направилась к западному крылу дома. За исключением углового окна ее комнаты на этой стене не было окон. Стена обращена к Атлантическому океану, откуда в зимнюю пору налетали жестокие шквалы, бившиеся об обветренные камни. На этой стороне не было и сада, лишь пружинистый мох тянулся к самой вершине скалы. Придя сюда, нужно было точно знать, где находится дверь, не заметная чужому глазу среди обманчиво беспорядочного переплетения трещин в камне, — три линии, образующие треугольник. Дверной замок искусно спрятан под мхом, стлавшимся у основания стены. Только что крохотная на фоне стены фигурка в голубой юбке была здесь, а в следующую секунду исчезла — стремительно и ловко, как фокусник.