Читать книгу - "Благородный воин - Джулия Гарвуд"

Клинок блеснул в ее руке, товарищ раненого заметил сверкнувшую сталь и, не зная, что она затеяла, ребром ладони выбил оружие на пол.

Собаки грозно заворчали, но Элизабет успела их успокоить и повернулась к рыцарю. Ее голос стал мягким, и в нем совсем не чувствовалось злости:

– Хоть у тебя и нет причин мне доверять, очень прошу, не бойся. Я просто хотела разрезать рубаху.

– Зачем? – оторопело осведомился мужчина. Элизабет пропустила вопрос мимо ушей и, подняв кинжал, сделала надрез у ворота. Потом разорвала ткань и приказала принести прохладной воды, чтобы омыть пот и выгнать жар из тела несчастного.

Пока рыцарь передавал распоряжение охранникам, она осмотрела шею и руки больного, стараясь выяснить, нет ли у него на теле других повреждений. Потом заставила себя перевести взгляд ниже и вспыхнула от смущения: она ведь никогда раньше не видела обнаженного мужчины. Несмотря на обычай, согласно которому дочери хозяев прислуживали при купании знатных гостей, отец не доверял друзьям и вместо дочерей посылал служанок.

Наконец любопытство пересилило замешательство, и Элизабет посмотрела ниже пояса рыцаря. Но, к своему удивлению, не обнаружила того ужасного орудия, которым, по словам служанок, обладают мужчины. То ли девицы привирали, то ли раненый рыцарь оказался с изъяном.

Так и не решив эту проблему, Элизабет вернулась к своим занятиям. Перекрестившись, она извлекла из своего узелка кусок материи, разорвала на полосы и, когда принесли воду, принялась обтирать воину лицо.

«Недвижим, как сама смерть, – подумала она. – Дышит неглубоко и неравномерно»… На лице у рыцаря багровел шрам. Он начинался у уголка левого глаза, бежал полумесяцем к уху и терялся в черных, слегка вьющихся на затылке волосах. Мокрой тканью Элизабет прошлась по бугристой поверхности и решила, что шрам нисколько не портил внешности воина.

Потом омыла его шею и грудь и нашла еще шрамы.

– Слишком много отметин, – пробормотала Элизабет. – А ну-ка помоги-ка мне его перевернуть, – обратилась она к воину.

У рыцаря наконец лопнуло терпение, и он возмущенно завопил:

– Ради всех святых, женщина! Господину требуется лечение, а не ванна!

– Мне нужно твердо знать: ушиб на голове – единственная рана у него или нет, – так же громко возразила девушка. – А вы даже не удосужились снять с него доспехи.

Ответ рыцаря был достаточно красноречив: он сложил на груди руки и сердито смотрел исподлобья. Элизабет поняла, что на помощь вассала рассчитывать нечего. Девушка окинула его испепеляющим взглядом и вновь обратилась к раненому. Она склонилась над кроватью, ухватилась за беспокойно мечущуюся руку и изо всех сил потянула, но все бесполезно – рыцарь был очень тяжел, и перевернуть его было невозможно. От усилия Элизабет кусала нижнюю губу и только решила, что дело пошло, как больной увернулся, а сама Элизабет оказалась прижатой к его груди. Теперь он крепко сжимал ее кисть и, хотя оставался без сознания, а она рвалась, что было мочи, отпускать не собирался.

Вассал, наблюдая за ее тщетными попытками освободиться, только качал головой, но наконец сжалился и проворчал:

– Посторонись-ка, женщина.

Разжав пальцы своего господина, он грубо вздернул Элизабет на ноги и уверенным движением перевернул беспомощного раненого на живот. И в тот же миг сердитое выражение исчезло с его лица, уступив место ужасу: нижняя рубашка рыцаря заскорузла от крови и прилипла к спине. Потрясенный вассал отступил на шаг.

Зато Элизабет при виде раны испытала облегчение: она знала, как обходиться с такими ранами. Девушка села на кровать и осторожно отлепила ткань от уже загноившейся раны. Вассал схватился за голову, из его глаз брызнули слезы раскаяния.

– А я не удосужился проверить, – пробормотал он срывающимся шепотом.

– Не кори себя, – сочувственно улыбнулась ему Элизабет и деловым тоном продолжала:

– Теперь ясно, откуда такая лихорадка. Мне нужна будет еще вода, только уже горячая, почти кипяток.

Рыцарь, кивнув, бросился из комнаты. Не прошло и нескольких минут, как возле Элизабет стоял только что вскипевший котелок. Элизабет очень боялась промывать рану, хотя много раз видела, как это делала мать. Не переставая молиться, она обмакнула в кипяток чистую ткань и скривилась от боли. Пересилив себя, она отжала тряпку и в нерешительности застыла над телом:

– Тебе, пожалуй, придется его придержать, – прошептала она. – Сейчас ему будет больно… но без этого не обойтись.

Голубые глаза встретились с хмурым взором воина. Тот в знак согласия кивнул и буквально пригвоздил господина к постели. И все же девушка колебалась.

– Нужно удалить из раны всю заразу, иначе он умрет.

– Да, – только и ответил рыцарь. Если бы Элизабет прислушалась, она различила бы в его тоне нотки понимания. Но она слишком переживала предстоящую муку больного.

Глубоко вздохнув, девушка положила горячую ткань на рану. Реакция оказалась необычайно бурной. Пытаясь сбросить со спины обжигающую тряпку, несчастный сильно дернулся и закричал, но вассалу удалось удержать его.

Элизабет в отчаянии закрыла глаза. Дверь в спальню резко распахнулась, и с мечами наготове в комнату ворвались охранники. На их лицах были написаны страх и смятение. Помощник Элизабет мотнул головой, приказывая им вложить оружие в ножны, а девушка едва слышно пробормотала:

– Это необходимо. – Успокоенные, стражи снова заняли свой пост в коридоре.

– Будь он в сознании, то никогда бы не закричал, – повернулся вассал к Элизабет. – А теперь просто не знает, что творит.

– Он просто дает выход мучительной боли. Разве это говорит о слабости духа? – Элизабет накладывала на рану вторую примочку.

– Он бесстрашный воин, – отозвался вассал.

– Но сейчас он во власти лихорадки.

Девушка заметила, что ее помощник кивнул, и ей захотелось улыбнуться. Она сняла с раны обе полоски пропитанной красновато-желтым гноем ткани. Прошло немало времени; одна повязка сменяла другую, и наконец из глубокого пореза стала сочиться одна только кровь. К этому времени руки Элизабет покраснели и покрылись волдырями. Стараясь избавиться от жжения, она потерла ладонью о ладонь и потянулась к своему узелку.

– Кровь идет чистая и не так много, – заметила она больше себе, чем помощнику. – Думаю, нет необходимости прижигать рану раскаленным ножом.

Воин оставался без сознания, и это радовало Элизабет. Средство, которым она собиралась воспользоваться, отнюдь не снимет боли. Обильно смазав рану пахучим снадобьем, она перевязала спину рыцаря.

Когда все было кончено, вассал перевернул раненого, и Элизабет влила ему в рот отвар из толченых листьев шалфея, мальвы и корня паслена.

Больше она ничем помочь не могла. От напряжения все тело ломило. Девушка встала, прошла к окну и, отодвинув штору, с удивлением увидела, что на улице стемнело. Устало облокотившись о холодный камень, Элизабет подставила лицо живительному ветерку. Через какое-то время она повернулась к помощнику и вдруг заметила страшную усталость на его изможденном лице.