Читать книгу - "На предельных скоростях - Мария Кокорева"

В живописи основным изобразительным средством является цвет, а в рисунке — линия.

Вы никогда не задумывались о том, что вся наша жизнь состоит из линий, переплетенных между собой? Делаешь один неверный шаг — и вот уже кривая повела тебя не туда, создавая совсем иной рисунок, нежели планировалось ранее, а возможно именно тот, которой кто-то задумал для тебя?

Вы можете видеть мир в розовом, черном или каком угодно цвете, утверждать, что жизнь полосатая как зебра, но никто не будет отрицать, что изначально все линии и границы обозначены серым грифельным карандашом. Как ни старайся выйти за рамки, не получится, ведь кто-то неведомый уже давно прочертил за нас линии судеб, будто набросав эскиз умелой рукой.

Нам же остается раскрасить этот набросок так, как получится…

И мы стараемся, добавляя ярких оттенков эмоций на монотонно-сером фоне будней.

Это и есть — жизнь.

Я не знаю почему судьба свела меня с Рашем, перепутав линии наших жизней настолько, что мы, два таких разных человека, которые никогда не должны были встретиться, пересеклись, мало того — оказались вместе.

Мне нравится думать, будто это именно то, что задумал неведомый «мастер», когда еще только начинал создавать наши «портреты».

Когда я говорю об этом Рашу, он обычно отшучивается, что уж его-то набросок явно был черновиком, на котором художник решил уместить все, что умеет. Имея в виду, конечно же, свои многочисленные тату.

Но даже такой скептик как он соглашался, что мы должны как можно ярче наполнять наше совместное время красками, и мы старались, вы даже себе не представляете насколько.

Нежность и страсть, словно светлые и темные тона, смешивались, образуя свой, особый цвет, который принадлежал только нам.

Не знаю, почему страсть всегда связывают с красным цветом? У меня она ассоциируется с черным — пугающим и одновременно манящим — оттенком морской бездны, которая затягивает тебя в свои вОды, а ты не можешь, да и не пытаешься бороться.

Черный — самый выразительный цвет, смешав все многообразие оттенков вы неизменно получите его. Так и страсть объединяет в себе все эмоции: любовь, ревность, жажду обладать и принадлежать…

Столько там всего намешано, и у каждого свой калейдоскоп, свой спектр, который в итоге образует его идеальный черный.

Нежность — это свет, глоток спасительного кислорода, который помогает тебе держаться на поверхности, балансировать на грани, находиться в пугающихся волнах надвигающегося шторма, и при этом все еще оставаться собой.

Страсть поглощает, тянет на дно, нежность же — держит тебя на плаву, у самой границы света и тьмы.

Наверно именно так я и вижу любовь…

Вечная борьба двух противоположностей, и ты — старающийся удержаться, найти для себя точку равновесия где-то посередине.

Да, я всего лишь глупая девчонка, помешанная на рисунках и слишком сильно увязшая в своих первых, таких непростых серьезных отношениях.

Но если мои к Рашу чувства это затейливые переплетения светлых и темных узоров, то россыпь ярких красок в нашей палитре — это друзья.

Ставшие уже привычными посиделки с Лерой и Максом, во время которых мы устраиваем просмотры старых русских фильмов. Да-да, Раш не забыл о своем обещании привить мне «хороший вкус» в плане кинематографа. И пусть наши ночные киносеансы случаются не так часто, как хотелось бы, но попкорн, хорошая компания и отличное настроение делают свое дело, превращая эти уютные, наполненные смехом и теплом, посиделки в узком кругу в незабываемые вечера, отправляющиеся в копилку памяти под грифом «хранить вечно».

И как художник с помощью палитры оживляет картину, мои краски и эмоции заставляют чувствовать себя живой и счастливой, какой я не ощущала себя уже очень давно.

И вот теперь, спустя месяц после того судьбоносного «похода на концерт» я все еще здесь, рядом с Рашем, лежу в его постели, которая теперь, кто бы мог подумать, наша.

Неспешно касаюсь кончиками пальцев твердых мышц, обводя замысловатые линии, переплетающиеся в единый рисунок, навечно проступивший под кожей. Когда-то я делала это украдкой, не в силах удержать себя, и надеясь, что меня не поймают с поличным, сейчас же в полной мере наслаждаюсь не только созерцанием, но и реакцией мужчины, чье тело напрягается в ответ на мои прикосновения.

Упиваюсь каждым движением, продолжая свое изучение, дразня легкими касаниями разгоряченную кожу, понимая, что играю с огнем, и не собираюсь останавливаться. Смотрю и в очередной раз убеждаюсь, что татуировки Раша — это поистине произведение искусства, особенно те, которые были набиты и искусно вплетены в общий рисунок талантливой рукой Леры.

Раш лежит на кровати, раскинув руки в стороны, предоставив мне полный доступ к телу, позволив делать все, что захочется, а хочется мне, как вы понимаете, ох как много всего. Но пока я одновременно изучаю, дразню и провоцирую, наслаждаясь затеянной игрой и надеясь вывести этого расслабленного хищника из равновесия, проверяя границы его терпения.

— Поможешь выбрать эскиз, когда я, наконец, решусь сделать тату? — бормочу, рассеянно обводя пальцами изображение древнего кельтского знака, увитого плющом, прикидывая, как бы такой рисунок смотрелся на моем теле.

— Никаких тату, — лениво произносит Раш, растягивая слова.

— В каком смысле? Или это очередные правила из разряда «тебе еще нет двадцати одного»? — игриво надуваю губы, изображая огорчение, воспринимая слова мужчины как очередное поддразнивание. А в следующий миг удивленно вскрикиваю, так и не дождавшись ответа. Не успеваю ничего сообразить, ведь только что я была сверху, нависая над Рашем, но вот он уже опрокидывает меня на постель, жестко придавливая своим телом к простыням. Смотрит сверху вниз, не отрываясь, и я тут же замираю под этим уже таким знакомым напряженным взглядом, тону, полностью поглощённая желанием, которое откровенно читается в серых глазах.