Читать книгу - "Невеста плейбоя - Сьюзен Донован"

Монти кивнула, притащила еще один стул и устроилась рядом с Карой.

– Знаешь, ты права, – заметила она, критически разглядывая Джека. – С этими лохмами он годится в серферы, а не в сенаторы.

– Ты читаешь мои мысли, – пробормотала Сэм.

– Только смотри, чтобы не получилось слишком коротко, а то он будет похож на парня из ФБР или, не дай Господи, из государственного департамента.

Некоторое время Монти созерцала Джека молча, потом начала насвистывать. Похоже, ее особенно впечатлили мятые брюки. Сэм напряглась. Сейчас подружка что-нибудь скажет.

– А наш парень-то большой модник. В этом сезоне как раз все тащатся от «мятых» тканей, – выдала Монти, и все три женщины дружно засмеялись.

Джек, не в силах разделить общее веселье по поводу его персоны, подал голос:

– А вы не могли бы обсудить что-нибудь другое? Это унизительно: вы разговариваете так, словно меня вообще нет в комнате. Я чувствую себя кофеваркой.

– Радуйся, что мы говорим именно о тебе, – назидательно произнесла Кара, маленькими глотками отпивая кофе. – Если про политика перестали говорить – это конец карьеры, политическая смерть. Кстати, я не в восторге оттого, что ваше вчерашнее появление на публике не нашло никакого отклика в прессе. Так не пойдет. Нужно чем-то блеснуть. Поэтому я и вспомнила о драгоценностях. Понимаете, к чему я клоню?

– Драгоценности – это хорошо в любое время, – мечтательно произнесла Монти, потом метнула в Джека ехидный взгляд и добавила: – А про кольцо я ему уже сто раз повторяла. Уже недели две!

– Дня два, – меланхолично заметила Сэм.

– Кстати, а мы можем взять что-нибудь из семейных запасов? – спросила Кара у Толливера. – Твоя мать не будет возражать?

– Слушай, в шкатулке этого барахла полно. Уверен, мама и половины вещей не помнит. Даже не заметит, если что-нибудь пропадет.

– Не говори глупостей! А главное – не смей так думать! – Кара покачала головой. – Маргарет помнит все, включая мельчайшие детали первого приема, который дал твой отец, став губернатором. Она наверняка помнит, во что была одета жена Алана Дитто и какие на ней были украшения. Это потрясающая женщина!

– Это вы про кого говорите? – с интересом спросила Монти.

– Про мою мать, – без энтузиазма отозвался Толливер. – Я хотел подыскать какое-нибудь кольцо для помолвки в шкатулке с семейными украшениями. Видишь ли, там только вещи, сделанные в единственном экземпляре. Так что уникальность гарантирована.

– Надеюсь, в шкатулке найдется камень по-настоящему уникального размера! – воскликнула Монти.

– А я-то, наивный, всю жизнь полагал, что размер – не главное! Разве женщины не повторяют каждый раз, что они превыше всего ценят качество? – Джек пикировался с Монти с нескрываемым удовольствием.

– Брехня! – решительно заявила та. – Вы слишком много времени провели в обществе женщин, у которых не хватало смелости сказать вам правду в глаза.

– Возможно, вы правы, миссис Маккуин, – кивнул Джек.

– Будь добр, сиди спокойно, – строго сказала Саманта. – Или твои волосы не вызовут положительного отклика ни у одной целевой аудитории.

– Может, Кристи упомянет о вас в сегодняшней вечерней программе, – задумчиво протянула Кара. – Я ее встретила вчера на концерте. По-моему, у нее крыша едет.

– Мне эта девица никогда не нравилась, – решительно заявила Монти. – Я ее тоже видела. На днях, в нашем салоне. Она сплетничала с Марсией. Такая противная – брр!

– Надо же, а я даже не понимаю, о ком вы говорите, – растерянно протянула Сэм. – Я ее ни разу не видела.

– Ну, я с ней тоже незнакома, хоть и видела ее в кресле у Марсии, – фыркнула Монти. – Честно сказать, это не тот человек, с которым мне хотелось бы общаться.

– Наверняка она приходила в салон разузнать что-нибудь про Саманту, – кивнула Кара. – Надеется найти компромат. Девица обожает грязь. Вчера вечером она заявила мне, что не верит тому, что происходит на глазах у всех. Если хотите, она мне угрожала. Мол, она уверена, что мы что-то замышляем, и выведет всех на чистую воду.

– Ну, мы таки замышляем, – буркнул Джек.

– Вы хотите сказать, что за мной теперь будет охотиться какая-то ненормальная девица-репортер? – Саманта замерла на месте. – Мне это не нравится. – Она с тревогой уставилась на Кару.

– Твоя биография чиста, Сэм, так что не бойся. Кристи бесится по очень простой причине: она одна из тех женщин, которых наш мистер Толливер умудрился не просто бросить, но еще и оскорбить. Поэтому у нее есть голубая мечта – отрезать ему яйца.

Джек издал какой-то шипящий звук.

– Я тебя порезала? – с тревогой спросила Сэм.

– Нет, милая. Просто мне не понравились комментарии о моих… частях тела.

В комнате вдруг стало тихо. Саманта взглянула на подруг. Кара смотрела удивленно, а Монти разглядывала подругу с огромным подозрением. До Сэм не сразу дошло, что Толливер назвал ее «милая», и это прозвучало слишком искренне. Так, словно Сэм ему действительно небезразлична. Надо выворачиваться, иначе получится, что их тайна не продержалась и дня. Кара будет в ярости.

– Не бойся, дорогой, – заявила Саманта голосом героини из дурацкого сериала «Счастливы вместе». – Я и близко не подпущу эту ужасную женщину к твоим бесценным яйцам. Я буду защищать тебя с оружием в руках! – И Сэм яростно защелкала в воздухе ножницами.

Кара и Монти покатились со смеху.

– Из вас получается чудная пара, – заметила Кара, перестав смеяться. – Теперь нам нужно добавить официальную ноту в ваши почти семейные отношения.

Входя в отцовский кабинет, Джек первым делом ощущал своеобразный запах, присущий только этой комнате. Здесь пахло старыми книгами и большими деньгами, кожей и льняным маслом. Так пахло его детство и его одиночество. Мальчик всегда знал, что является для отца чем-то второстепенным. Работа была для губернатора гораздо важнее, и маленькому Джеку никогда не удавалось оторвать родителя от его многочисленных и бесконечных трудов. Кабинет он тогда воспринимал как своего рода святилище, где обитал отец – далекий и неприступный, словно божество. Теперь эта комната принадлежала Джеку, как и весь дом, и официально являлась его рабочим кабинетом, и Джек всегда испытывал по этому поводу некий душевный дискомфорт. Более того, всякий раз усаживаясь за письменный стол или устраиваясь в одном из кожаных кресел, Джек чувствовал себя самозванцем. Словно души его отца и деда по-прежнему были тут, среди книжных томов и старинной мебели. Они следили за Джеком со старых полотен, смотрели на него глазами предков – и не одобряли его. Потому что знали о его неискренности. Сердце Джека не принимало в его политической деятельности практически никакого участия.

Джек размышлял об этом, открывая сложный замок сейфа. Как так получилось, что он столько лет занимается политикой, но так и не прояснил для себя, как люди могут испытывать к этому предмету настоящую страсть. И почему человек может считать политику делом своей жизни? Сам Толливер испытал всепоглощающую страсть лишь однажды – и предметом его страсти был бейсбол. Да, тогда его сердце пело или рвалось от горя в зависимости от результатов матча. А в политике… Само собой он вполне профессионально разбирается в работе этой сложной машины и может оценить выгоду того или иного законопроекта для штата или государства в целом. Будь то проблемы национальной безопасности и внешней политики, дефицит бюджета и финансирование образования, защита окружающей среды и контроль за преступностью, социальная защита граждан и проблемы здравоохранения.