Читать книгу - "Возлюбленный враг - Джейн Фэйзер"

Алекс ничего не отрицал, потому что не мог солгать ей.

— Ты должна смириться, милая, — мягко сказал он. — Это война. Питер Эшли знает это. Ты ничего не можешь сделать для него сейчас.

— Нет… нет. — Она отчаянно качала головой, словно не желая слышать его. — Ты можешь что-нибудь сделать для него. Не дай им убить его.

— Не могу, — сказал он тоном, не допускающим возражений. — Двое моих людей вчера были убиты, еще три тяжело ранены Питером и ему подобными. Таков закон войны, Джинни.

Она стояла неподвижно, глядя на него, а слезы ручьем бежали по ее щекам. Алекс молил Бога, чтобы она никогда больше не смотрела на него таким взглядом — обвиняя, осуждая и с отчаянной безысходностью. Ее платок был в крови Питера, и когда она поднесла его к мокрому лицу, на нем остались розовые разводы.

— По крайней мере, дай мне увидеть его, — сказала она.

— Это не поможет. — Не в силах выносить такое, он достал свой платок и вытер кровь и слезы с ее лица.

— Он умрет, — горячо произнесла она. — Что случится, если я поговорю с ним? И почему ты думаешь, что это не поможет, если он увидит друга в свою последнюю минуту? Вы с ним когда-то были друзьями. Разве это уже не имеет значения?

— Ты только расстроишься, — ответил он невпопад. — Ты ничем не можешь ему помочь, и это расстроит тебя.

— А разве я не могу сама принять решение о том, на что готова пойти ради своих друзей? Если ты опасаешься, что я что-то задумала, то можешь пойти со мной. — Последние слова были брошены ему в лицо с презрительным вызовом, и Алекс устало вздохнул.

— Я боюсь не этого.

— Так чего же тогда? — Ее слезы высохли, и теперь она не нуждалась в утешении. Вновь отважная мятежница была готова сражаться с завоевателями за правое дело.

Полковник Рединкоут, деликатно отошедший в сторону и наблюдавший за происходящим, задумчиво кивнул. Ему редко приходилось присутствовать при столь интересной сцене. Его старый друг, судя по всему, сильно увлекся. И винить его не за что. Эта женщина действительно отважна, как Алекс и говорил, да при этом еще и великолепна. Ее, однако, придется укрощать; и что, черт побери, скажет Кромвель? Рединкоут прервал размышления на эту захватывающую тему и поспешил на помощь другу.

Он кашлянул, привлекая внимание Алекса.

— Алекс, не вижу никакого вреда, если дама хочет поговорить несколько минут с пленным. Лучше бы поторопиться с этим, — деликатно заметил он, надеясь, что ему не придется вдаваться в подробности. Из мятежников выбьют все сведения, прежде чем отправят к праотцам, и вскоре Питер Эшли уже не сможет беседовать связно с другом.

Судя по мрачному выражению лица Алекса, он нутром почувствовал, что ему немедленно надо увезти Джинни отсюда. Все, что здесь происходит, не для женских глаз. Но не в его власти решать за Джинни. Для женщины с такой внутренней силой не существует преград.

— Пять минут, — сказал он. — Потом мы выступаем. Мы и так уже задержались. — Он намеренно говорил отрывисто и сухо. — Джек, пожалуйста, проводи ее. — Потом, не глядя на Джинни, повернулся и направился к отряду.

— Пожалуйста, сюда, госпожа Кортни. — Джинни последовала за полковником Рединкоутом в квадратное здание, куда охранники уже увели пленных. Откуда-то раздался жутковатый крик, больше похожий на звериный, чем на человеческий, и Джинни, вздрогнув, остановилась. Полковник грубо выругался и пробормотал: — Здесь не место для женщины.

— Уверена, что раньше вы их тут принимали, полковник, — резко сказала Джинни, снова взяв себя в руки. — Мне с трудом верится, что вы проявляете больше чуткости к пленным женского пола.

Полковник Рединкоут понял, что ему в какой-то степени жаль Алекса Маршалла. Он провел Джинни в маленькую комнату с каменными стенами без окон, где стоял лишь один табурет.

— Подождите здесь, госпожа, я приведу пленного. — Через несколько минут послышалось шарканье ног; затем тяжелая дверь со скрипом отворилась, и Питер Эшли с трудом вошел и привалился к стене. Дверь за ним захлопнулась. Джинни в два шага оказалась рядом с ним и помогла ему сесть. В глазах ее стояли слезы, но ради него она пыталась сдержать их.

— Это безумие, Джинни. О чем ты только думаешь? — запротестовал Питер, одновременно до боли сжимая ее руки.

— У меня только пять минут, — сказала она, пожимая его руки в ответ. — Я могу что-нибудь сделать для тебя? Передать что-нибудь?

— Как много сожалений, — сказал Питер, словно отвечая на ее вопрос. — Столько сожалений, когда знаешь, что не в силах ничего изменить. Я не сделал предложение Салли Тернхэм: надеялся, что война скоро кончится, а мне хотелось воевать, не мучаясь мыслями о жене. Передай ей, Джинни, прошу, что я умер, думая о ней и сожалея. Моей семье… скажи им… скажи им то, что сможет порадовать их.

— А Эдмунд? — шепотом задала Джинни вопрос, который более всего тревожил ее с того момента, как она увидела Питера. Казалось жестоким спрашивать его о ком-то другом, когда он стоял на пороге смерти, но она ничего не могла поделать с собой.

— Слава Богу, он в безопасности. — Питер закашлялся и с гримасой схватился за бок. — Скоты! — горько заметил он. — Знают, куда поставить сапог. Эта война превратила нас всех в зверей. Если она скоро не закончится, то уже никакой надежды для цивилизации не будет. — Джинни обняла его, не в силах сказать что-нибудь, поскольку ничем не могла его утешить. — Эдмунд отправился помогать нашим силам в Кенте, — продолжал Питер с видимым усилием, от которого его бледное лицо покрылось испариной. — Его рана хорошо зажила.

Джинни шепотом быстро рассказала ему об аудиенции короля, о его послании, и Питер слабо улыбнулся.

— Хорошо знать, что мы умираем не зря, — сказал он, и затем горячо продолжил: — Ты и дальше будешь передавать это послание?

— Я буду продолжать пытаться, — сказала она. — Ты хочешь, чтобы я что-то сделала?

Питер судорожно вздохнул, потом сказал:

— Если ты будешь говорить с Рыжим Лисом — это пароль, понимаешь, для всех, кто поддерживает связь между народом и нашими войсками.

Джинни кивнула, она уже сама поняла это.

— Если будешь говорить с ним, расскажи о захвате голубой банды, предупреди, что к ночи могут стать известны позиции и других. — Лицо его исказилось страшной ухмылкой. — Мы можем клясться, что будем держаться, но какой же глупец поверит в это!

Джинни вздрогнула, но ничего не сказала, лишь крепче сжала его руку и пообещала:

— Я обязательно передам это. Сегодня, несмотря ни на какие препятствия.

— Хорошо. — Ему удалось слабо улыбнуться. — Ты должна была родиться мальчишкой, Джинни. Эдмунд всегда это говорил. — Потом улыбка погасла. — Но будь осторожна. Те, кого мы прежде звали изменниками, не щадят тех, кого они называют изменниками.

Дверь с грохотом отворилась, и на пороге появились два солдата.