Читать книгу - "Диагноз: Любовь - Мегги Леффлер"

— А мама… она ненавидела правительство? — спросила Алисия.

— Мэдди? Ну, она была не в восторге от республиканцев, если ты об этом, — ответила Роксана.

Алисия отодвинулась от стола.

— Вообще-то у меня есть некоторые догадки.

— Насчет республиканцев?

— Насчет мамы! Я однажды приехала к ней в Орегон, в коммуну, — начала Алисия. — И больше никогда не захочу туда вернуться. Она живет с какими-то сумасшедшими женщинами, у каждой из которых наверняка было не одно нервное расстройство, прежде чем они решили переехать туда, бросив мужей и детей. Однажды ночью я проснулась от голода и спустилась вниз, решив перекусить. Было три часа ночи, а мама стояла в гостиной, включая и выключая свет. Сначала я подумала, что она страдает лунатизмом, но Мэдди прекрасно понимала, что делает. Она сказала, что заметила, как соседи мигают светом в своей гостиной, и решила с ними пообщаться, хотя и не знала азбуки Морзе. Единственные соседи жили в нескольких милях от ее дома, но, когда я посмотрела в окно, стало понятно, что мама не врет. В доме на холме действительно мигал свет.

Ди залила меренгу в форму для пирога, добавила бананы, отправила форму в духовку и выставила необходимую для выпечки температуру. Я присела рядом, ожидая, когда пирог зарумянится.

— Алисия, по поводу твоих теорий… — попыталась остановить ее Роксана.

— Потом мама сказала: «Давай сменим частоту и посмотрим, как они отреагируют». Она мигнула светом трижды, и ей ответили три раза.

— Алисия, ты знаешь…

— Вот я и думаю, что это может означать? Кто перемигивается светом в гостиной посреди ночи только для того, чтобы развлечься? Разве что те самые люди, которые делают бомбы и оставляют их под мостами, или в высотных зданиях, или в…

— Мэдди когда-нибудь говорила тебе о том, что она лесбиянка? — перебила Роксана.

— Что?.. — Алисия застыла в изумлении.

Ди перестала протирать стол.

— О чем ты говоришь? — Алисия напряженно смотрела на Роксану.

— О твоей матери. Мэдди гомосексуальна!

— И когда это с ней случилось?

— Она всегда была такой.

Кофе был готов, из-под крышки вырывался пар. Ди начала расставлять на столе чашки и блюдца, стараясь делать это бесшумно.

— Она знала это, когда выходила замуж за моего отца? — спросила Алисия.

— У нее был серьезный роман с женщиной до того, как она познакомилась с Фрэнком. Но она сказала, что хотела бы вести более традиционную жизнь.

— Ага. И устроила мне вот это, — пробормотала Алисия.

— Она старалась любить твоего отца. Но они не очень подходили друг другу. Твоя мать, несмотря на взбалмошность, великолепная поэтесса. А Фрэнк никогда не признавал ее таланта. Он просто занимался зарабатыванием денег. Звучит так, словно я обвиняю его. Но на самом деле все иначе. Он хороший человек, и у него были серьезные намерения. Но он… — Роксана открыла рот, чтобы добавить что-то, но внезапно передумала. — Ты, кажется, хотела о чем-то спросить.

Алисия пожала плечами.

— Нет.

— Хотела. Скажи мне, о чем ты хотела узнать.

Тишина длилась и длилась, становясь почти непереносимой. Мы словно застыли в пробке на красный свет. «Кто двинется первым? — подумала я. — И из-за кого эта пробка?»

Мне хотелось, чтобы Ди начала разливать кофе и достала пирог, и тогда Алисия не чувствовала бы себя обязанной продолжить разговор.

— Все-таки я не понимаю, — наконец вымолвила Алисия. — Почему мама в три часа ночи стояла в гостиной и мигала лампочкой?

— Милая, некоторых вещей я не могу объяснить.

— Я действительно беспокоюсь за твой желудок, — сказала Ди чуть позже. Она вернулась в гостиную с подушками и красными простынями в цветочек, неся все это на выпирающем животе. Похоже, она абсолютно нормально принимала новое состояние своего тела или просто привыкла к этому. Я смотрела, как она ловко раскладывает диван и застилает его простынями. Через пять минут Ди исчезла в поисках второго одеяла, а я скрутилась на не застеленном до конца диване в позе эмбриона, держась за живот.

— Мне так неудобно из-за твоего самочувствия, — сказала Ди, возвращаясь в комнату со стеганым ватным одеялом.

Мой желудочно-кишечный тракт, обычно прекрасно сбалансированный бактериями и пищеварительными ферментами, не мог справиться с чересчур обильным обедом, который я в него запихала. Раздутый закупоренным внутри газом, мой бунтующий кишечник выдавал такую перитонеальную боль, что мне не оставалось ничего другого, кроме как лежать, свернувшись калачиком.

— Это была прекрасная еда. — Я вздрогнула, сообразив, что Ди стоит надо мной с развернутой простыней. — Ой, я сейчас подвинусь…

Я медленно села, держась за живот, чтобы беременная женщина могла закончить стелить постель.

— Ты уверена, что не хочешь пепто-бисмола? — спросила Ди, встряхивая простыню, которая вздулась парусом, а потом медленно спланировала на поверхность дивана.

— Нет, нет. Мне скоро станет лучше, правда, — сказала я, делая неуверенную попытку заправить угол простыни. Удивительно, но для человека в ее положении, когда обязательно уменьшается емкость легких, Ди ни капли не задыхалась. Интересно, ездит ли она на велосипеде в Амстердам или они вместе с мамой занимаются йогой?

— Значит, это был Винсент Оорспронг, — сказала я.

— Мы расстались. — Ди бросила подушки поверх простыней.

— О!

— Больше месяца назад.

— О…

— Вот еще одеяла, если ты замерзнешь.

Она отвернулась в тот самый момент, когда меня скрутил очередной приступ боли, поэтому мои слова прозвучали скорее как стон, а не как вопрос:

— Кто… будет… принимать… твои роды?

Ди остановилась и медленно повернулась в мою сторону.

— Что?

— Кто… будет… принимать… Кто твой доктор? — глотнув воздуха, повторила я вопрос. Мой живот издал странный звук, похожий на шорох волны, набежавшей на берег.

— У меня нет врача. Тебя что, тошнит? — обеспокоенно спросила Ди. Она даже потянулась за мусорной корзиной.

— Я в порядке. Я правда в порядке, — сказала я, вздрогнув. — А когда твой срок?

— Рожать? — Ди задумчиво посмотрела на свой живот. — Не знаю.

— Как не знаешь? — воскликнула я, не веря собственным ушам. — Когда у тебя была последняя менструация?

Ди посмотрела на меня и засмеялась, словно мои слова были чем-то неприличным.

— Я действительно понятия не имею!

И она оставила меня в одиночестве, а я заползла на диван, стараясь сдерживать газы и думая о том, что мои боли при метеоризме не могут сравниться с болью при родовых схватках. Как, черт возьми, Ди намеревается рожать этого ребенка? Хотелось бы знать.