Читать книгу - "Золотой песок для любимого - Вера Копейко"

Знали бы вы, что задумал этот ангелочек, подумала она улыбаясь, чувствуя и себя причастной к Шурочкиному замыслу.

Во время дальнего пути, много раз обдумывая, что из чего может выйти, она решила: если Шурочка сделает так, как хочет, значит, и в ее, Вариной, жизни возможны перемены.

Варины родители выпустили наконец гостью из объятий. Теперь они оглядывали собственную дочь. По всему было ясно – то, что они видели, им нравилось.

– Ах, какая леди, – насмешливо, но с явной любовью заметил отец.

– Ты так думаешь, папа? – спросила Игнатова жена. – Что ж, ты знаешь многих леди, тебе виднее… – Потом она снова повернулась к Шурочке и сказала: – Рады, рады, что наконец Михаил Александрович снизошел и отпустил вас в нашу деревню.

– А он-то не собирается порадовать нас своим появлением? – подхватил Игнатов. – Понимаю, не ближний свет. Да-а, дела, конечно, я думаю, держат его в Москве. Как он, – Игнатов посмотрел на Шурочку, – решился наконец наш милый друг, где ему осесть? В Московии или на острове?

Шурочка пожала плечами.

– Я бы сказала, дядюшка размышляет.

– Самое лучшее место для размышления, – заметил Игнатов, – в экипаже. Отправился в дальний путь – и ты уже волен широко мыслить. На тебя не давят ни стены дома, ни родные и близкие. Ты наедине со своими мыслями.

– Да, папа, это правильно, – с внезапной горячностью подхватила Варя.

Шурочка посмотрела на нее, подняла брови. Потом улыбнулась. Она догадалась о причине всплеска чувств.

– Дядя для размышлений отправляется на охоту, – сказала Шурочка.

– И это правильно, – согласился Игнатов.

– Кстати, Шурочка, – обратилась к ней Варина мать, – я слышала, что вы в Англии стали поклонницей охоты на лис?

– Да. Но это просто – там такие замечательные гончие. А как ваши? – Она повернулась к Игнатову. – Дядюшка рассказывал про ваших необыкновенных гончих.

Глаза Вариного отца загорелись.

– Он и вам рассказывал?

– Ох, много раз, называл имена. Я помню Лорда, Пенни…

– Да, да, да… Они живы… Есть молодые, их детки… Я так и слышу голос Михаила…

– Все, все, – остановила их Варина мать, – если кто-то начинает слышать голоса, значит, пора за стол, причем давно. Готово. Девочки, ваши комнаты ждут вас. Располагайтесь, умывайтесь, переодевайтесь – и за стол.

Она оглянулась – на всякий случай посмотреть в открытую дверь столовой. Горничная помогала слуге. По запаху определила, что девушка принесла пирог из осетрины. Она ставила его рядом с хрустальным блюдом, полным черной икры.

Игнатовы одевали прислугу по-русски. Несмотря на то что хозяин дома много лет жил в Европе, он не хотел у себя дома видеть людей в ливреях. Он считал, что такой маскарад не подходит к здешнему антуражу. Все хорошо на своем месте.

Шурочкина комната располагалась рядом с Вариной, на втором этаже большого барского дома. Он был деревянный, из могучих лиственниц, которые простоят, как говорил Игнатов, и при внуках его детей.

Комната Шурочки светлая, в ней все такое свежее, словно каждый день со всех вещей сдували пылинки. В ней дышалось свободно.

Они с Варей умылись, переоделись. Шурочка надела платье из бордового кашемира с белым воротником, ботинки на шнурках. Волосы забрала в пучок сзади, но двум локонам разрешила спуститься по щекам.

Едва они сели за стол и устремили глаза в тарелки, как раздался тихий голос Игнатова:

– А ну пошли, пошли вон отсюда.

Шурочка вздрогнула, быстро подняла голову. Увидела Варино лицо, круглое от улыбки.

– Ох, – выдохнула Варина мать, – Игнатов, так ты можешь гостей напугать.

Наконец Шурочка увидела тех, кого прогонял хозяин. На пороге незакрытой двери стояла пара черных красавцев и помахивала хвостами.

– Явились посмотреть на гостей с родины? Чуют, что из Англии. Но все равно собак за стол не сажаем, даже если они из Гордон-Касл. – Он повернулся к Шурочке. – Знаете, да? Этот замок на самом севере Шотландии, у Северного моря.

– Помнишь, папа навещал нас в Бате? – спросила Варя. – Мы тогда были такие испуганные… чужой страной, – улыбнулась так, словно ей было жаль тех девочек. – А папа приехал, и все встало на место.

– Да уж, – фыркнул Игнатов. – Вы были как два щенка, которых я вез. Но должен сказать, эти черные гордоны превосходят качествами всех остальных сеттеров – ирландского и английского. Крепкие, выносливые, прекрасные работники. Очень привязчивы к хорошему хозяину. Я бы даже сказал больше – влюблены в своего хозяина. А поглядите, какая у них крепкая конституция! Она – главное для прекрасного потомства. – Игнатов умолк, потом улыбнулся и продолжил: – Смотрю на вас, вы тоже выросли и окрепли. Кто поверит, что вы были теми испуганными щенками?..

Варина мать тихо вздохнула:

– Отец, они ведь обидеться могут. – Потом повернулась к девушкам. – Но не стоит. Для отца самые любимые существа на свете – его гордоны. А если он кого-то приравняет к ним – то чрезмерная похвала.

Все засмеялись.

– Видите, как матушка тонко объясняет меня? – Игнатов подмигнул Варе и Шурочке. – Она у нас толмач. С мужского языка перелагает на женский. – Он снова повернулся к собакам в дверях. – Хоть вы и такие распрекрасные, но свое место надо знать. На псарню!

Собаки попятились, дверь закрыл мальчик-слуга.

– Видали? Каковы?

– Замечательные, – выдохнула Шурочка. – Дядя рассказывал мне о них, но разве можно сравнить воображаемое и настоящее?

Варя вздрогнула, услышав то, что сказала Шурочка. Как точно – ей именно этого и хочется – сравнить воображаемое и настоящее. Удастся ли когда-то? Удастся ли увидеть вообще Михаила Александровича Галактионова снова?

Она подцепила вилкой кусочек рыбы, полила чесночным соусом и отправила в рот.

– Михаил Александрович, я помню, тоже держал легавых, охотился с ними.

– Он теперь их не держит, – сказала Шурочка.

– Конечно, я понимаю, он и зимует в Лондоне.

– Нет, прошлую зиму почти всю провел в Москве, – сказала Шурочка.

– Да, серьезные колебания – не то Россия, не то Англия. – Он покачал головой. – Времена настали. Но, как всякие времена, какая-то польза будет и от нынешних. Так всегда. Ну разве не удивительно, что на русскую охоту повлияла французская революция?

– Игнатов, – одернула его жена, – дай девочкам поесть.

– И попить, – сказала Варя, указывая на кувшин с морсом. – Это из лесной земляники?

– Конечно. Я знаю, что ты любишь. Шурочке тоже, думаю, понравится.

Мать налила в прозрачные бокалы морса.

– Я не преувеличиваю, – продолжал Игнатов, переждав, когда дочь и подруга отопьют из бокалов. – В конце прошлого века, как вы знаете из истории, в Россию бежала французская аристократия и противники революции. Они прихватили с собой самое ценное, – он искоса взглянул на жену, – охотничьи ружья и собак. – Жена оставила без ответа его взгляд. Он продолжил: – Французы осели в провинциальных городах, а от них наши помещики узнали, каково это – охотиться с собаками и ружьями.